– А–хах, разве что ты пригласишь, когда будешь устраивать очередную.
– Я не устраиваю. Я сюда никого не вожу, я ведь говорил, – хмурится Зверь. – Но для тебя устрою, что захочешь. Только из приглашенных будем лишь мы вдвоем.
– Мне нравится идея, – тихо соглашаюсь, а мое воображение резко подсовывает картинки того, как именно мы могли бы вдвоем отдыхать.
Как Алек мог бы распластать меня на спине, зафиксировать мои руки над головой, широко раскрыть мне ноги и, для начала, заявить свои права тягучим засосом на шее.
– Детка, – Зверь в реальности наклоняется ко мне и обдает мое ухо своим горячим дыханием, – я уже заявил на тебя свои права.
– Ч–что? – испуганно подпрыгиваю. – Но как? Ты сказал, что мой разум для тебя закрыт!
– Ты слишком громко думаешь, буквально сама вкладываешь свои фантазии в мою голову, – оборотень выпрямляется. – А это между прочим вызывает уйму неудобств! – договаривает он будничным тоном и поправляет свои брюки.
– Так, может, мы могли бы, – тяну, прикипая взглядом к бедрам Алека.
– Нет. Хватило прошлого раза, тебе стало хуже после. Здоровье дороже! – строго отвечает оборотень.
У меня в душе закипает злость на отказ. А в следующую секунду мне становится стыдно.
– Ох, – закрываю лицо руками, – что ты со сделал?! Какие–то неправильные лекарства дал? Я никогда не была такой озабоченной!
– Просто рядом с тобой не было предначертанного для тебя мужчины, – кривовато усмехается Зверь, а потом добавляет, сжалившись. – Да расслабься ты, все с тобой хорошо, ты пьешь только витамины и таблетки для сосудов. И твои новые желания связаны лишь со мной, просто твоя сущность не позволяет быстро признать во мне пару. Но на мужчин в городе ты не будешь бросаться с желанием заняться с ними сексом, я тебя уверяю.
– Спасибо, наверное. Утешил, – отвечаю и наконец–то встаю.
Остаток выходных проходит тихо и мирно. Алек не отходит от меня и, кажется, предупреждает любое мое желание. Очень непривычно для меня. И скучно.
Сам оборотень проводит время в обнимку с ноутбуком и телефоном. Правда, разговаривать с сотрудниками при мне не решается, строчит тоннами гневные сообщения, судя по его зверскому выражению лица.
Но при всей его занятости, Алек не дает мне даже бутерброды нарезать, а то, мол, мало ли, голова закружится, я порежусь или еще что. И эта гиперопека утомляет чуть ли не сильнее пренебрежения.
Чувствую себя дорогой птичкой в не менее дорогой клетке. О таком зверьке заботятся, деньги ведь уплачены, но свободы птице не дают, а то мало ли, поранится, а деньги уже опять–таки уплачены. Мне даже прогуляться по участку нельзя одной! Лишь за ручку, под неусыпным контролем личного надзирателя, который больше не делает никаких сексуальных поползновений в мою сторону. Максимум, который я получаю, это целомудренный поцелуй в макушку и висок.
От вынужденного безделья мои мысли постоянно крутятся вокруг сказанного Алеком о том, что мой организм все больше будет как бы настраиваться на него. И это не может не расстраивать. Если оборотни вызывают подобную зависимость, неудивительно, что девушки, которых они бросают, долго страдают.
Одно хорошо – завтра завершаются мои выходные, меня ждут на работе. Не думала, что буду рада туда бежать, а все потому, что даже райские условия бывают утомительными.
Просыпаюсь по сигналу будильника и быстро выключаю его. Несколько секунд прислушиваюсь, но Алек, кажется, ничего не слышал. Должно быть, снова поздно лег, заработавшись, и теперь даже его суперслух решил отдыхать.
