Я слушал, смотрел на нее и все теперь понимал – о ней, о себе и о нас двоих.
– Тогда, в моем офисе, признаюсь, я не узнал тебя. Твоя прическа, макияж и яркая помада сбили меня с толку. Въехать никак не мог, с чего это у меня крышу сносит. Наверняка тот мой, первый интуитивный выбор, еще в колледже, подсознание просто вытеснило. Слишком много событий тогда у меня происходило, студенческая жизнь не давала опомниться. И только сейчас всё встало на свои места.
– О каком выборе ты говоришь? – изумилась она.
– В тот день, на выпускном, ты так на меня смотрела, что я обратил на тебя внимание.
Она закрыла рот рукой, пытаясь скрыть, что перехватило горло.
– Ты даже это запомнил? Там же нас, новичков, так много было…
– Как видишь, запомнил.
– Ты наверно посчитал меня распутной, раз сразу приехала к тебе в офис, как позвал?
– Вот же малявка мелкая, дурочка с высоким IQ, – обнял я ее.
– И как только можно быть таким красивым? Не смотри так, у меня сердце не выдержит, – уткнулась она мне в плечо и засопела.
– Давай договоримся раз и навсегда – чтобы больше я этого от тебя не слышал. Я не модельный мальчик, а твой мужчина. Ну, а ты моя серая мышка, – засмеялся я.
И наконец-то она тоже засмеялась – так, что на миг мне показалось, будто я вернулся в детство.
– J’adore tes yeux et tes lèvres (обожаю твои глаза и губы), – как бы про себя произнесла она.
– Между прочим, в гимназии я изучал французский, так что не прикроешься им от меня, – усмехнулся я, прижимая ее к себе.
– God, he caught me, (Боже, он поймал меня) – пробормотала Саша, смутившись.
– I know English pretty well too (Я тоже довольно хорошо знаю английский), – сказал я.
– J ’aurais dû être plus prudente (Мне следовало быть более осторожной), – вконец растерялась она и отвела в сторону глаза.
Вторник2
Утром я как обычно довез ее до офиса. Хотел подняться вместе с ней, но она взмолилась не делать этого.
– Понимаешь, контракт… я нарушила его. Это связано с моим отцом, ведь он совладелец Оптимы. Моя фамилия Вейсман. Ты что, знал? Мне не хотелось бы сейчас обнародовать нашу с тобой связь, ведь отцу это очень не понравится.
– А та фотография, где мы с тобой вдвоем – кто ее сделал и зачем?
– Это его личный секретарь, я потом тебе все объясню.
– То, что тогда вечером ты поехала со мной, и было нарушением контракта?
– Прошу тебя, давай потом, я просто заберу увольнительные документы и вернусь. Не нужно всё усложнять.
– Я почти уверен, что тебя не уволили. Поэтому мне нужно знать все подробности.
– Леон, умоляю, не сейчас…
– Ты должна мне всё рассказать! – жестко сказал я, меня душило бешенство.
– Отец что, контролирует твою личную жизнь?
Она закрыла лицо руками:
– Все не совсем так. Просто я обещала ему… ведь он заботился обо мне, оплачивал дорогие счета за обучение, обеспечивал мое проживание за границей, а здесь – трудоустройство в своем холдинге…
– Не взирая ни на что, он не имеет на тебя никаких прав! Ты не понимаешь? Чем этот контракт может навредить тебе? Отец лишит тебя средств, отберет квартиру, или ты что-то обязалась сделать для его бизнеса? Наверняка есть еще нечто, связанное с твоим шефом. Я помню, как его дернуло, когда он заметил мой взгляд на тебя.
Она поняла, что бороться со мной, так же, как и в сексе, ей не под силу. Поэтому достала из сумочки смартфон и нашла там файл с контрактом.
Еще только начав читать, я уже знал, что буду делать, и по мере продвижения по тексту все более утверждался в своей уверенности. Меня лишь поражал цинизм, с которым ее отец единолично присваивал все права на нее.
