Выходит, у нее всего два пути. Остаться без будущего здесь, дома, либо направиться на поиски новой жизни.
– Обещаю, я не сбегу без тебя. По традиции венчание должно быть на третий день от Крашняны. Так что у тебя два дня на раздумья.
В последний вечер перед венчанием принято «сжигать прошлую жизнь». Для этого обряда на окраине поселения разводят костер, до которого жених и невеста идут рука об руку в полной тишине. Это время им дается на то, чтобы попрощаться с прошлым, дабы без сожалений вступить в новую жизнь. Дойдя до костра и произнеся обрядовые клятвы, суженые бросают в пламя по одной вещи, символизирующей былую жизнь. Девушки обычно отдают огню старые платки и ленты, а юноши жертвуют деревянными талисманами в форме петушиных гребешков. Такие игрушки вырезают отцы, как оберег от кошмаров для детей. Во взрослой жизни они уже ни к чему.
Никому не позволено во время шествия мешать суженым. Все расходятся с их пути.
Если бежать, то именно в этот вечер.
– Костер разведут у мельницы. Там рядом есть конюшня. Я смогу выкупить для нас пару лошадей, – воодушевление Войко подкупало. Только вот своих денег на коня у Русланы не было. Это слишком дорого.
– Я не стану красть у родных, а сама себе кобылу не могу позволить.
– Пустое, – отмахнулся Войко и подался чуть вперед, заверяя: – Я подарю тебе лошадь. Лучше так, чем из-за меня останешься опозоренной.
Руслана не хотела бежать. Она надеялась решить все разговором, но уже понимала, насколько малы шансы. Идти к родителям, пытаясь добиться чего-то, – бессмысленно. Так Руслана лишь укрепит подозрения к ней и Войко, следить за ними станут бди- тельнее.
Она могла бы избежать позора, предупредив – Войко намерен улизнуть к другой. Но это будет подлый поступок, за который ее заслуженно возненавидит и Войко, и сама Руслана.
Поэтому пути все еще было только два.
– Я подумаю. О своем решении скажу, когда пойдем к костру.
Войко улыбнулся. Этого заверения ему было достаточно.
Когда в баню принесли еду, ни Войко, ни Руслана не пытались бежать.
* * *
В час, когда в предбаннике стало совсем темно, Руслана уже изнемогала от скуки и нетерпения. Весь день до заката, нервно то заплетая, то расплетая косу, она провела в раздумьях о своем будущем, потому что других дел не осталось. Войко ушел в мыльню и закрыл за собой дверь. Руслана лишь единожды попыталась заговорить с ним вновь:
– На ужин принесли кабана, – она заглянула в мыльню, немного приоткрыв дверь.
Войко лежал на полке, уставившись в низкий деревянный потолок. Он не снял ни кафтан, ни сапоги. В нетопленой бане было прохладно и непривычно мрачно.
– Кстати, это я его на днях подстрелила, – сделала новую попытку разболтать «жениха» Руслана, но Войко не пошевелился.
«Может, от голода слег?» – подумалось охотнице. Войко поел лишь утром, и то немного. Поклевал кашу, а к голубцам, пирогам да оладьям даже не притронулся.
– Не хочу, – вяло отозвался с полка Войко. – Ничего в горло не лезет.
Руслана не стала его уговаривать, закрыла дверь и села на лавку, к которой еще утром они с Войко придвинули небольшой стол. Сейчас весь он был уставлен яствами, из-за чего баню окутали ароматы свежей выпечки и мяса.
Румяная буженина стояла по центру небольшого стола. Руслана смотрела на мясо с горькой усмешкой. Выслеживая того кабана, она и не думала, что будет есть его мясо на своей Крашняне.
Руслана чуть засучила рукав расшитого кафтана, потянулась за яблочным пирогом, откусила, не чувствуя вкуса.
