Раскрываю руки и ловлю ее в объятия, обнимаю, обхватываю собой, кружу на месте.
— Я так соскучилась. Так боялась, что ты не прилетишь, - шепчет в самое ухо.
— Как я мог пропустить шестнадцатилетние своей воспитанницы. Так и сказал всем этим скучным советникам.
— И что они?
— Поворчали, конечно, но, оказывается, иногда Император может отлучиться – и никакой беды от этого не случится. Даже если старые болваны пророчат дождь из лягушек и нашествие саранчи.
— Не надо никакого нашествия, я украду тебя совсем ненадолго, - все так же шепотом.
К нам подходят остальные обитатели замка, приветствуют, справляются, доброй ли была дорога. С ними отделываюсь дежурными фразами.
Отрываю от себя Эли – и делаю это даже с некоторым трудом, так Морковка продолжает за меня цепляться. Но, поняв, что мы уже совсем не одни, тут же напускает на себя смиренный вид, оправляет простое платье и заливается румянцем. На ее бледной коже он заметен особенно отчетливо. И она это знает.
Следом во внутренний двор садятся и другие драконы. А еще несколько приземляются за стенами. Да, я прибыл с изрядным хвостом из всевозможных важных господ. Знаю, что мало кто из них хотел бы тащиться на окраину Империи, чтобы присутствовать на празднике дикарки. Мне эти их желания интересны мало. В конце концов, большая часть всей этой придворной братии более ни на что не годится, кроме как отплясывать на балах и испытывать мое терпение все новыми и новыми запросами.
В относительно мирном существовании Империи, как оказалось, кроется самая настоящая западня, когда потомки вчерашних героев сегодня пожинают плоды труда своих предков, сами же превратившись если пока не в обузу, то в гирю, что вполне может со временем утащить на самое дно. Проблема, которую я не предусмотрел. Но буду вынужден обдумать самым серьезным образом.
Разумеется, не сейчас.
Я предлагаю воспитаннице руку - и та галантно принимает приглашение.
Мы направляемся в замок.
— Что-то не так? – спрашиваю, потому что вижу, что Эли явно тушуется, хотя только что обнимала меня, не обращая внимание на десятки любопытных и частично осуждающих глаз. Разумеется, никому не позволено так вести себя с Императором. Почти никому.
— Я не должна была встречать тебя в этом платье, к тому же лохматая, - Морковка идет рядом, но на меня не смотрит. – Я хотела, чтобы ты… - она произносит что-то еще, но я не слышу. – Чтобы увидел меня красивой, - все же находит в себе силы скользнуть по мне взглядом и тут же снова переводит его под ноги.
— Глупости, - понижаю голос и чуть склоняюсь к ней, чтобы избежать особенно длинных ушей сопровождающей нас свиты. – Эли, ты самая прекрасная девушка на всем Севере. И не только на Севере. А я, поверь, навидался разных красавиц.
Я говорю абсолютно откровенно, нисколько не кривя душой. Когда-то перепачканная и затравленная, вздрагивающая от каждого громкого звука, захлебывающаяся слезами после очередного кошмара, теперь эта девчонка превратилась в пламенеющую красотку – высокую, статную, скромную. Хорошо, что она пока не ведает, что одной лишь своей улыбкой запросто может подчинить любого из мужчин, кого захочет сама. Ладно, пусть не любого, но многих. Очень многих. За такую улыбку не грех и войну начать.
— Правда? – снова искоса поглядывает на меня.
— Правда, - улыбаюсь ей. – Платья и украшения – это хорошо. И макияж, и духи. Но все это - лишь оправа для настоящей драгоценности. А драгоценность – всегда женщина. Я горжусь тобой, Морковка.
