– Приходится, – жестко ответил он. – Время так сжалось, нужно так много успеть за столь короткое время, что порой приходится быть безжалостным. Если я не буду жестоким, мы с вами никогда не узнаем, что такое счастье.
– Это будет мимолетное счастье, – прошептала она и поднялась, не желая быть в столь непристойной близости от мужчины.
– Пусть мимолетное, но это будет счастье! Наше счастье! – не слушая больше пустых возражений, Беллатор уверенно встал перед ней.
Прижал к себе и принялся жадно, с исступлением целовать. Маркиза стояла молча, не протестуя и не возражая. Внутри нее бушевал пожар, который она безуспешно пыталась погасить.
Оторвавшись от нее, Беллатор требовательно заявил:
– Я останусь здесь. На ночь. Ваши слуги будут болтать?
Искоса взглянув на него, маркиза тотчас опустила глаза. Ей было стыдно, но сил отказать ему у нее не нашлось. Еле слышно произнесла:
– Не думаю. Я хорошо им плачу. К тому же они почти все служат у меня много лет.
– Тогда они будут рады за вас.
– Рады? – она с удивлением посмотрела на него. – Чему?
– Вашему счастью. Если б вы согласились, я бы с радостью женился на вас.
Маркиза была шокирована. Вскинув руку, будто отводя от себя эти слова, начала:
– Ваша честь…
Он прервал ее:
– Я Беллатор. Кстати, как зовут тебя? Прости, но я не знаю.
– Росита. – Ее ответ был еле слышен.
– Роза? Прекрасный цветок. И красивое имя. – Он поцеловал тонкую сеточку вен на ее запястье, интимно, как любовник.
Маркиза снова стыдливо опустила глаза.
– Вы ведете себя так, будто вам не знакомы мужские ласки, – догадливо заметил Беллатор. – Муж вас не ласкал?
Маркиза зарделась. Краска пробежала по щекам, по шее, и остановилась где-то в области груди. Беллатор проследил за ней и торопливо отвел глаза. Его выдержка была на пределе.
Маркиза с трудом выговорила:
– Мой муж… Он был таким же, как и сын. Ему трудно было любить женщин. Но он пытался любить меня. Но всегда делал это через силу.
Беллатор брезгливо поморщился.
– Я всегда говорил, что наша аристократия вырождается. Это не имеет отношения к вам, моя дорогая, я никогда не слышал ничего плохого о роде герцога Ланкарийского, так же как и о роде нескио, но Пульширы, Сордиды, Белевотто, – откровенные развратники. – Я уж молчу о роде Контрарио…
– Дурная кровь… – обреченно прошептала маркиза, – у меня она тоже дурная. И не пытайтесь доказать обратное.
Он плотнее прижал ее к себе и прошептал на ухо:
– Я не собираюсь никому ничего доказывать, дорогая. Я просто хочу тебя любить.
В комнату настойчиво постучали. Беллатор торопливо отошел от маркизы и, заложив руки за спину, принялся пристально смотреть в окно. Проведя рукой по лицу, будто стирая румянец, она разрешила:
– Войдите.
Вошел упитанный мажордом в голубой с черным ливрее цветов маркизов Пульшир. На его толстой шее висел массивный золотой ключ, которым он весьма гордился. Окинув пламенеющую хозяйку и ее гостя подозрительным взглядом, величественно поинтересовался:
– Время ужина, маркиза. Какие будут приказания?
Если он и заметил, что хозяйка слишком уж смущена и растеряна, то, как и полагается вышколенному слуге, вида не подал.
– Накройте ужин в малой столовой на две персоны.
– Благодарю вас за милостивое приглашение на ужин, маркиза. – Учтиво поблагодарил Беллатор специально для ушей мажордома. – Я с самого утра ничего не ел.
Слабо улыбнувшись, маркиза добавила:
– И приготовьте голубую гостевую комнату для нашего гостя.
