На берегу все было, как вчера. Молодежь плескалась в море, слышались визги и смех.
– Купальник взяла? – спросил Саня.
– Зачем?– удивилась я.
– Ну, ты же не будешь купаться голой. А раз уж мы приходим сюда по ночам, пора бы и искупаться.
– Не горю желанием. Заберу Тасю, и пойдем домой,– говоря это, я, тем не менее, остановилась у вчерашних лежаков.
Саня, молча, постелил плед, а второй накинул мне на плечи.
– Смотри, я ведь могу и привыкнуть к тому, что у меня есть верный оруженосец, – все-таки флюиды молодости точно распространялись по пляжу: как только мы здесь оказывались ночью, на нас накатывало игривое настроение.
– Привыкай, я не против. К тому же оруженосец совершенно свободен. Только боюсь, госпоже, он не пара, – спокойно парировал Саня, садясь рядом.
Сегодня было ветрено, ноги стали зябнуть, и я с удивлением смотрела на купающихся.
– В воде тепло, они и не вылезают, чтобы на ветру не продрогнуть, – объяснил Саня. – Опять мерзнешь?
Мужчина накинул третий плед мне на ноги.
– Заверни ступни. А лучше подними ноги на лежак. Не хватало еще, что бы ты простыла в отпуске. Кто же тогда будет нести свет знаний в юные массы?
Я пихнула его локтем, но послушалась. Сидеть на лежаке с поднятыми ногами было неудобно, и я привалилась к Сане. Темнота, ветерок, приносящий мелкие брызги воды, теплые пледы… Я и не заметила, как уснула. Но, когда открыла глаза, обнаружила себя лежащей на коленях у Сани. Молодежь у костра расходилась по палаткам, к выходу с пляжа шла группа провожающих Ксюшу с Тасей.
– Проснулась? А теперь тихо отходим потайными тропами. Мне Ксения не простит, что я за ней слежу. Она же считает себя взрослой, – шепотом сказал мужчина, и за руку повел меня другим путем к кемпингу.
Если молодежь шла по главной дороге, пусть изредка, но освещенной одинокими лампочками над вывесками магазинчиков, то нам пришлось пробираться задами этих же строений. В кромешной темноте южной ночи я совершенно не видела, куда иду. Если бы Саня не вел меня за руку, я бы сразу потерялась. А так я всего лишь наступила на кирпич и чуть не подвернула ногу, ударилась о ящик и потеряла шлепку. Пока я шарила руками по земле, пытаясь поймать беглянку, Саня сказал:
– Лучше бы я нес тебя на руках. Ей-богу, получилось бы куда быстрее.
– Но сейчас-то ты несешь пледы, – уточнила я, – у тебя это хорошо получается. К тому же с сорванной рукой ты вряд ли сможешь меня поднять.
Я нащупала шлепку, одела ее на ногу, и, выпрямившись, протянула ему руку:
– Похоже, мы все-таки отстали. Где ты?
И почувствовала, как взлетаю в воздух.
– Держись за плечи. Левая-то рука у меня совершенно здорова, а с пледами и правая справится. Дочка мне не простит, если решит, что я ей не доверяю.
– Да, высокие отношения, – выдохнула я, судорожно вцепляясь в его плечи. Действительно, даже держа меня на руке, мужчина пошел гораздо быстрее, как будто обладал кошачьим зрением.
Так меня еще не носили, да и вообще, никак не носили, не приходилось.
Перед забором кемпинга Саня спустил меня на землю и скользнул в широкую щель между досками. Я за ним. Мы оказались сбоку нашего домика и успели разбежаться по комнатам до того, как галдящая стайка молодежи подошла к нему с другой стороны. Конечно, они не собирались расходиться, а расселись вокруг нашего стола и продолжили общение. Но сегодня за стенкой спал больной Мишутка, пришлось мне открыть окно и попросить тишины. Ребята нехотя пошли назад на пляж, а девочки в комнаты.
