У подножия склона стояла обомшелая статуя Шамины – предостережение и оберег для путников, начинающих небезопасный подъём к Пещерам. Смотрелась она довольно безыскусно. Неизвестный ваятель высек её в столбе, из которого мало что выдавалось. Бугром выпирали ладони, распростертые подобно блюду. На них полагалось класть мелкое пожертвование – дабы снискать небесного благословения на коварных кручах горных троп.
Каменная одежда походила на скромный балахон, сродни одеянию монахини. Широкие рукава, выщербленные песком и ветрами, свисали до самых ступней, а голову обтягивал капюшон. Лица время не пощадило, но по ободу капюшона, как и на рукавах, сохранились вырезы по форме четырехлучевых звёзд – священного знака Богини.
Тания с интересом оглядела статую, хотя видела её тут далеко не впервые.
– Как считаешь, попади ты в эту свою королевскую гвардию, доведётся тебе увидеть её? Настоящую? О, да я бы тогда оделась в мужское платье и сама вместо тебя гвардейские испытания прошла!
У Йеда внутри что-то предательски дрогнуло. Не столько из-за дерзких повадок сестры, давно привычных, а потому, что выходка с переодеванием в её копилке уже имелась. Но виду он не подал, и лишь невозмутимо ответил:
– Даже королям не дозволено испрашивать аудиенции Богини. Она решает сама, когда и кому явиться, и бывало такое лишь в истории. А в обычное время волю Звёзд представляет Посланник Синода.
– Вот досада!.. Ну тогда уступаю гвардию старшему братику!
Тания коварно ухмыльнулась, а Йед неслышно выдохнул. Кажется, всё обернулась простой шуткой.
– Впрочем, как знать, – добавил он. – Новый король Рамис молод, в его правление многое может случиться…
Йед замолчал и насторожился, тревожно озираясь.
– Что-то мне здесь… не нравится… – пробормотал он.
– Ты тоже это слышишь? Так странно… Я же говорила, здесь сейчас всё странно!
Йед ничего на самом деле и не слышал – его просто постигла необъяснимая тревога. Она начала исподтишка клевать его сознание ещё на спуске, а осознал он её только теперь.
Но слова Тании заставили его напрячь слух.
И вот ему удалось различить этот странный низкий гул. Едва доступный уху, он словно лился разом отовсюду. Зажатый в тисках ущелья, въедался в здешний воздух.
Звук походил на те пещерные завывания, что иные звали песнями. Да и откуда ещё ему тут взяться, если не из Поющих пещер? Но ведь Йед с Танией давно сошли к подножию…
– Пока не ушли, поднимемся обратно, – сказал Йед. – До нижних пещер. Такого с ними прежде не бывало! Может, стоит рассказать старосте?
Тания была только за.
У пещер тревожный гул стал заметно громче, настойчивей. До того низкий, что, казалось, проникал под плоть, до самых костей, что дрожали ему в такт. Будто звук этот хотел забиться куда угодно, лишь бы спастись от чего-то страшного в горной утробе.
Тания засунула голову в пещеру и прислушалась.
– Это просто гул. Я не слышу мелодии, как прежде. Это больше не похоже на ветер.
– А на что же тогда? Только не говори, что там стонут… Мерт… вецы…
Стонал не ветер – и не мертвецы. Стонала земля, а едва Йед заговорил, земля задрожала. По склону посыпались камешки, сначала мелкие, затем крупнее.
Тания и не пыталась бежать, словно воспринимала всё как новое увлекательное приключение.
Неужто она думает спрятаться в пещере?!
Тряска стремительно нарастала. Тогда Йед схватил сестру за руку и потащил прочь со склона.
– Эй!! Я тебе не мешок картошки!
