– Убит ваш сосед сверху, Брюсов, – ответил майор.
– Африкана… убили?! – Я вытаращил глаза, но не на майора, а на участкового Васечкина.
Тот закивал.
– Точно так, – сказал Васечкин скорбно. – Убили деда и ограбили.
– Мать твою… – Я как стоял, так и сел. – Что творят, гады!
Моя реплика была гласом вопиющего в пустыне. Майор смотрел на меня холодными, ничего не выражающими глазами – явно ждал, когда я наконец сумею подтвердить свое алиби.
– Спросите у бармена. И еще у нескольких человек… – Я назвал имена завсегдатаев заведения, которые сидели рядом с моим столиком.
– Спросим, – сказал Завенягин. – В котором часу вы легли спать?
– Поздно, – ответил я, но тут же спохватился: – Пардон – рано.
– То есть?..
– Рано утром. Примерно около четырех утра.
– Что так?
– Не спалось, – буркнул я.
Мне совсем не хотелось рассказывать менту, что мы с Пехой не только лакали виски (в основном пили за упокой наших боевых товарищей), но и пели жалобные песни, что называется, «со слезами на глазах». Нам казалось, что негромко… И вообще, мне хотелось побыстрее выпроводить незваных гостей, чтобы они не узрели похмельного Пеху. В таком состоянии он неуправляемый и может нагородить черт-те что.
Ну да, фиг я угадал…
– А что это за мордуленции, Алекс? – раздался хриплый голос, и Пеха нарисовался в дверном проеме как ясный месяц.
Конечно же он был в одних трусах и при своем амулете, который в сочетании с православным крестиком смотрелся несколько дико. Судя по отсутствующим глазам, ему или сильно хотелось в туалет, или – что более вероятно – похмелиться.
– Милиция, – ответил я коротко.
– О! У тебя что, ментура в корешах ходит?
– Люди пришли по делу, – сказал я с осуждением.
А мысленно взмолился: «Пеха, вали в сортир!
Или куда еще. Только подальше от кухни».
– Угу… – Пеха глубокомысленно кивнул. – У тебя сто грамм найдется?
– Откуда?
– Понял. Слышь, брателла! – обратился он к Васечкину, сразу определив, что мент в штатском выше участкового по званию. – Сгоняй в магазин. Это рядом. Душа горит. Возьмешь две бутылки вискаря: одну мне, одну вам. Сейчас принесу деньги.
– Минуту! – остановил его майор. – Как ваша фамилия, гражданин? Предъявите документы!
– Во дает… – Пеха засмеялся. – Откуда я их достану? Из широких штанин? Так это запросто… – Он засунул руку в трусы.
– Петр! – рявкнул я. – Отставить!
– Слушаюсь, товарищ старший сержант! – Пеха дурашливо козырнул, прикрыв голову ладонью левой руки – изобразил головной убор.
– Это мой армейский друг, – объяснил я майору. – Петр Николаевич Симаков.
– Документы! – Похоже, майор завелся; видимо, ему очень не понравилась выходка Пехи, который был еще не вполне трезв.
– У тебя есть что-нибудь? – спросил я Пеху.
– Найдем. Читательский билет в областную библиотеку сойдет?
– Кончай дуру гнать! – Я разозлился. – Хочешь попасть в обезьянник?
– Ни в коем случае! Уже бегу.
Пеха принес изрядно помятый паспорт. Интересно, где он его держал? Наверное, так думал и майор, потому что исследовал документ с необычайной тщательностью. Во время проверки Пеха был спокоен, как слон после водопоя, – паспортные данные у него были в полном порядке.
– Что вы делали в квартире гражданина Богданова? – спросил майор, остро глядя в похмельные глаза Пехи.
– Виски пил, – ответил тот, безмятежно улыбаясь. – Чинно и благородно. Даже без девочек. Мы отмечали встречу. Не виделись с самой армии.
А потом спали. Между прочим, в разных спальнях.
