– Да, бабушка, я очень хочу, чтобы мамочка вернулась и снова стала жить с нами!
– Ой, тырлыга* (тараторка), у тебя одно на уме! – рассердилась бабушка Югыт. – И я мечтаю обнять свою доченьку, но грех о таком думать. Нам бы с тобой посмотреть, как ей живётся на том свете? Хоть одним глазком.
– Можно и двумя, – буркнула Тылси. Вытерла слезинку и пошла к горшку с купальницей. Бабушка Югыт включила старенький телевизор и уселась перед ним серьёзная, деловитая, строго сложив руки на коленях.
Дикторша, передающая новости, исчезла. Пошли помехи, и вдруг показалась… преисподняя. В огромных закопчённых котлах и на чугунных сковородках вопили грешники, но угрюмые обросшие черти молча продолжали подкидывать дрова в адский огонь.
– Господи Боже! – охнула бабушка. Но тут перед ними открылась совсем другая картина.
– Смотри, смотри, – зашептала бабушка, толкая Тылси в бок. – Вот он, рай небесный. Ой, ой, туж чебер` (великолепие), век бы смотрела да радовалась…
– Бабушка, смотри! Это наша мама, мамочка, видишь?
Мама сидела на белом островке, похожем на пирожное «безе». Перед ней текла душистая оранжевая речка из апельсинового сока. В комнате прямо запахло апельсинами, даже в носу защекотало. Над ней порхал ангелочек, держа поднос с фруктами и сладостями. Но мама не обращала внимания на еду и грустно шептала:
– Как там живёт моя маленькая Тылси?
– Хорошо, хорошо живу! Только очень по тебе скучаю! – закричала девочка.
Бабушка Югыт обняла сироту, и обе расплакались.
***
Прошла неделя. У бабушки с внучкой оставался ещё один цветок «на всякий случай». Но зато в кухонном шкафу закончились крупа и макароны, а из холодильника давно выветрился запах мяса. Бабушка попросила Тылси:
– Тылси, сходи, милая, в лес, черника поспела. Вечером поедим ягоды с молоком.
Девочка весь день ползала по полянам. Вернулась вечером с полным лукошком, с синими черничными ладошками.
В доме она сразу почувствовала неладное. Бабушка Югыт лежала на печи с полотенцем на голове и громко стонала. Увидев Тылси, она страшно раскашлялась и только слабо махнула рукой.
– Нунок (внучка), милая… – говорила она, задыхаясь через каждое слово, – сейчас всё расскажу. Как ты ушла, я подумала: а что, если последний цветок… Исполнит такое желание… Чтобы у нас каждый день была еда… Немного колбасы… Сахарница была всегда полна сахара, а банка – крупы… Я сорвала цветок, а…
– А позвать Вож-Пыры забыла? – печально закончила Тылси. Она согрела в кружке остатки молока, опустила туда последний кусочек сливочного масла. Бабушка Югыт, прихлёбывая, рассказала, какие ужасные и непоправимые последствия произошли по её рассеянности.
Первое: она заболела пуще прежнего. Наверно, жить на этом свете ей осталось совсем немного. Приходил гробовщик: будто навестить – а сам незаметно снял с неё мерку!
Второе: что приключилось с Чут Аней! Мало того, что она снова охромела, так всё её тело выгнуло наподобие сучка. На спине вырос огромный горб. Бедняжка ещё и окривела: ходит по деревне, мигая единственным глазом. Даже собаки от неё разбегаются по подворотням, воя и поджимая хвосты.
И третье, рыдая, едва выговорила бабушка: бедную маму черти спихнули с пирожного «безе» прямо в преисподнюю. Правда, черти её пожалели, и она просто сидит у котлов, помешивая адские головёшки, но каково ей, такой нежной и ранимой?
А последнее скромное желание бабушки Югыт… В их холодильнике пусто, не осталось ни ломтика сыра, ни капли сметаны! Коза Мася совсем сдурела, сорвалась с привязи и убежала вместе с колышком в лес. А, не дай Бог, там волки!
