Серебряный единорог - страница 62

– Между нашими странами в последнее время возникли напряженные отношения. Спорт – посол мира. Я верю, что через совместные соревнования и сборы мы устраним все разлады. Так выпьем же за спорт!

Такой тост Меркурий не мог пропустить. Далее последовали тосты за Олимпийские игры, чемпионов, тренеров и детский спорт, которые Анатолийский вовсе не мог проигнорировать. Обед незаметно подошел к концу, бутылки опустели.

– А сейчас, товарищи, – поднялся Баторжамц. – Тумэн поведет вас в администрацию Восточного аймака, хде вас ждет товарищ Булат-Цогоо.

– Это кто? – икнул Пиханов.

– Товарищ Булат-Цогоо – председатель спорткомитета. У него тесть – ба-альшой начальник в Правительстве Монхолии.

В казенном здании было холодно. Тумэн поговорил накоротке с каким-то монголом в коридоре и по-хозяйски провел гостей в пустой кабинет председателя. Все сняли верхнюю одежду и повесили её на напольную вешалку.

– Что-то Цогоо задерживается у губернатора, – взглянул на большие настенные часы Тумэн. – Верно, деньги выбивает на следующий год.

– Извечный вопрос всех тренеров и спортивных функционеров, – вздохнул Анатолийский.

Пиханов бродил по кабинету, с любопытством разглядывая кубки на полке и вымпелы, развешенные на стене. Меркурия забил мелкий озноб. Он нахохлился на стуле, спрятав руки под мышками.

Булат-Цогоо появился через полчаса. Это был высокий худой монгол в распахнутом засаленном полушубке, толстом верблюжьем свитере и немыслимых брюках в широкую синюю и голубую полоски. Он беспрерывно шмыгал покрасневшим носом и сморкался в мятый платок.

Переговоры начались с горячего чая, который разливала в пиалы пожилая монголка в стеганой национальной жилетке. Председатель спорткомитета ни слова не понимал по-русски, переводил Тумэн. После непродолжительной беседы Булат-Цогоо уяснил, что гости интересуются историческими сведениями о Чингисхане.

Председатель не стал откладывать в долгий ящик предоставление сведений о Потрясателе Вселенной. Он достал из стола золотистый круглый футляр, а из него красивую бутылку водки. Тумэн зацокал языком от восхищения:

– «Чингисхан!» Дорогая водка. Идет на экспорт.

– А в какие страны? – спросил Пиханов.

– Э-э, в… дружественные нам страны.

Бутылка пошла по кругу, гости рассматривали красочную этикетку с портретом Чингисхана, словно драгоценный экспонат музея. Довольный Булат-Цогоо высморкался в платок и кивнул Тумэну. Тот раскупорил бутылку и щедро разлил прозрачную жидкость в пиалы.

– Чингисхан! – торжественно сказал Цогоо и поднял пиалу на трех пальцах.

Все поднялись, чокнулись пиалами и выпили крепкую водку. Булат-Цогоо выудил из другого ящика стола знакомую бутылку архи и передал ее Тумэну. Тренер по боксу быстро раскатил архи по пиалам. Цогоо достал из кармана денежную купюру, любовно разгладил и бережно положил ее на стол. С купюры на гостей осуждающе взирал величайший полководец всех времен и народов.

– Чингисхан! Тугрик! – произнес он не менее торжественно, чем в первый раз.

Перед третьей бутылкой водки председатель спорткомитета положил на стол набор открыток с портретами Чингисхана, его сыновей и монгольских полководцев. Перед четвертой – расстелил на столе коврик с изображением великого монгола. Тост был один: «Чингисхан!». Разговоры завязывались все душевнее, пьяные выкрики звучали все громче. Вскоре Меркурий обнимался с Булат-Цогоо и обещал ему партнерство в туристическом бизнесе. В шестом часу вечера вся компания вывалилась на улицу, влезла в Уазик и покатила в ресторан, где их поджидал свежий, как огурчик Баторжамц. За ужином, который протекал до одиннадцати, было выпито немереное количество архи и спето несколько русских и монгольских песен. Монголы и Цырендаши станцевали напоследок бурятский танец ёхор, а в ответ Меркурий с Олегом сплясали нечто похожее на камаринскую пляску. После закрытия ресторана вся ватага отправилась в номер. Пили «Жигулевское», целовались и клялись в вечной дружбе. В четвертом часу ночи Анатолийский произнес последний тост за только что установленный европейский рекорд по количеству выпитого спиртного. Опустошив последний ящик пива, монголы шумно удалились, но глава делегации уже не видел и не слышал это.