… возвращайся в столицу, мы должны принять решение…
Дим стиснул зубы.
– Ты поговоришь? – сестра уже снова была в купальне. Димостэнис почувствовал всплеск силы, когда она нагревала воду.
Отказать сестре он не мог. Она была единственным человеком, кого он любил. Сильно, искренне, всем своим существом. Так же как и она его. Они были невероятно близки, хотя между ними и была разница в возрасте аж целых двенадцать аров. Больше в их семье ни у кого не было таких отношений: ни со старшим братом, ни с родителями.
– Вода готова, – Элени вышла из купальни, – твоя одежда будет на кровати. Я принесу тебе ужин.
Когда девушка зашла с кувшином подогретого молока и большим куском пирога, чтобы накормить брата, тот уже крепко спал и не услышал ее появления. Она поставила принесенную еду на стол, взяла в руки гребень и села у изголовья кровати.
– Завтра опять, как солома будут торчать в разные стороны, – тихо произнесла она, гладя брата по мокрым волосам, таким же темно-русым, как у нее самой, – будешь опять ругаться.
С самых своих маленьких аров, сколько девушка себя помнила, она всегда тянулась к хмурому и закрытому брату, который очень переживал и страдал из-за своего неподдающегося дара и сторонился всех своих близких, словно они могли отвергнуть его из-за этого. Даже их мама за много аров отчаялась и сдалась, не пытаясь больше понять младшего сына. Элени же всегда с жалостью и состраданием смотрела за мучениями брата и, несмотря ни на какие попытки оттолкнуть ее, смогла добиться своего и достучаться до его сердца.
Девушка закончила приводить в порядок волосы, отложила гребень. Потом встала, взяла еще одно одеяло и, закутавшись, легла рядом.
Когда Талла серебристыми лучами ласково постучалась в окно, на подушке вместо вчерашнего гостя лежала записка.
«Долго спишь, соня. Я тебя не дождался. Спасибо за приют».
Девушка разочарованно надула губы, перевернула листок.
«И хорошо – я обязательно поговорю с отцом».
Димостэнис аккуратно приоткрыл дверь рабочего кабинета его величества. Император был не один, сегодня утром у него были сэты приема посетителей. Аурино повернул голову и вопросительно посмотрел на него. Дим бросил извиняющийся взгляд и так же аккуратно закрыл дверь.
Собственно, за этим он и пришел – убедиться, что его величество занят. Проснувшись с самого утра и прокрутив в отдохнувшей голове, уже заученное послание, он пришел к выводу, что во чтобы то не стало должен узнать правду.
В свое время в поисках этой самой эфемерной субстанции Дим облазил всю библиотеку, которая была в их родовом поместье, а позже еще и императорскую, благо Аурино предоставил ему полный доступ. Однако не нашел ничего, что помогло бы найти ответы на его вопросы. За эти ары он все больше укреплял себя в мысли о том, что неполноценность его дара, на самом деле, трагическое последствие произошедшего с ним в детстве.
Вчера вечером он перестал в это верить. Как минимум пять человек знали гораздо больше, чем он сам и упорно скрывали это от него. Единственную мысль, которую он не допускал близко к своему сознанию, что среди них – его отец. Обида затмевает разум и лишает адекватности в поведении.
В прочем узнай кто, что он задумал, вряд ли назвал его разумным или хотя бы адекватным. Как хорошо, что обычно ему (как бы это мягче выразить?) безразлично мнение других людей.
Дим кивком ответил на приветствие стража, стоящего около дверей императорских покоев. Личный кабинет его величества. Посетитель уверенно прошел к столу, открыл нужный ему ящик, достал несколько папок.
