Бабуля Лиза сразу начала приглашать всех в столовую.
Со стороны жениха были все, как положено. Не было только его матери: она к тому времени, кажется, умерла от какой-то болезни. И отец Левона-жениха был одиноким волком в преклонном возрасте. Но было видно, что в этой пороховой бочке еще не завелась плесень и порох был сух настолько, что мог воспламениться даже от света лампочки. Гости за стол пока не садились. Они расположились по всей комнате и начали знакомиться, говорить ни о чем и смеяться, неестественно прикрывая ладонью рот, напряженно, как в провинциальном театре. Бабуля Лиза бегала вокруг стола со скоростью света. Она с другими женщинами все накрывала его, перенакрывала, накладывала и поправляла, что-то считала, тыча в людей пальцем. Через какое-то время бабуля как старшая в доме объявила – как конферансье на концерте:
– Дорогие гости, сейчас подойдет мой муж Айк, и мы все сядем за стол! Потерпите еще немножко.
Все стали издавать одобрительные звуки, мол, да, надо подождать деда – старейшину рода и ветерана войны.
Мои мама и папа уже нашли себе занятие и говорили с гостями; Левон-жених не выходил из Наташиной спальни, они мирно сидели в кресле и болтали о чем-то, глупо улыбаясь друг другу. Я околачивался вокруг и так и хотел что-нибудь украсть со стола. Я умирал с голоду. Но до детей в такое время никому дела нет. Дедушки Айка все не было. Мама шипела бабуле на ухо:
– Ну где же он? Нельзя было сегодня дома остаться?
Тетя Джуля добавляла:
– Люди с голоду умирают, может, сядем?
Бабуля при этом смотрела в потолок, закатив глаза, чтобы не сказать что-нибудь резкое. Наконец она решилась и, встав в третью позицию, снова объявила:
– Дорогие гости! Айк задерживается, милости просим к столу!
Слово оставалось за дядей Гришей. Глава семьи жениха важно встал и, подойдя к тете Джуле, сказал, стреляя глазами ей прямо в декольте:
– Джульета Гайковна, ну давайте еще подождем Айка Балабековича. Все же, как-никак, он старше всех, вдруг обидится.
Тут бабуля Лиза с улыбкой сказала, что Айк не обидчивый и все поймет.
– Нечего было шляться в такой ответственный день! – это она уже прошипела своим дочкам – так, чтобы больше никто не услышал.
Все дружно сели за стол. Загудели по паркету деревянные югославские стулья. Как будто их настраивали перед концертом, чтобы они хорошо и правильно скрипели под попами.
Наши расположились по одну сторону стола, а сваты – по другую.
Я сел рядом с мамой. Мы начали есть. Поднялся отец Левона-жениха, дядя Гриша, с бокалом вина. И начал:
– Дорогая Джульета Гайковна!
Он говорил так, как будто писал поздравительную открытку. Дело в том, что тетя Джуля уже развелась со свои мужем, и старый ловелас начал ее клеить. Я, конечно, этого тогда не замечал. Сестра потом рассказывала, когда я начал что-то соображать.
Он говорил, что счастлив иметь возможность породниться с такой семьей, как наша, намекая на то, что он тоже человек науки, архитектор, и понимает, как важно встретить людей своей масти. И он надеется, что их дети будут счастливы, и все в этом духе.
Мама сразу вставила, что они только-только приехали из Африки, и им бабуля писала, что Наташа влюбилась в Левона. «Это так романтично, что я заплакала, когда узнала», – закатывала глаза мама. Но, глянув на моего жующего отца, решила не продолжать. И просто сказала, что она рада, что у Левона такие интеллигентные родственники. Это такая редкость в наше время.
