Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда - страница 22
«Милая моя, как ни тяжело и ни грустно то, что ты пишешь обо всех делах, скандалах и неприятностях, все было бы еще ничего и обо всем можно было бы не так жалеть, если бы ты не писала, как все это отражается на милом, родном, единственном папе. Так хочется обнять его крепко-крепко, и уверить его, что я так сильно чувствую, так сильно люблю его и так благословляю его, чтобы […] помочь ему, милому, хорошему. Право, мама, при всем моем, как ты говоришь, эгоизме, у меня так много к нему какой-то безотчетной любви, она иногда может быть скрывается, но всегда есть и никогда не перестает быть и отражать в себе все, что он переживает»>17.
Из Белладжо они на пароме переправляются в Меджиано, оттуда едут в Лугано и оказываются на озере Лаго-Маджоре. Затем на лошадях они перебираются через Симплон[42] и попадают на Женевское озеро. Остановившись в Веве, «в деревне», они оттуда ездят в Женеву. Поначалу они собираются провести в Женеве всего несколько часов, но потом принимают решение остаться на пару дней ради музыкального конкурса, в котором будет участвовать десять тысяч музыкантов. Из Женевы они через Интерлакен едут в Люцерн, где встречают Сомовых и другие русские семьи, проводившие там лето.
Прожив неделю в Люцерне, они на экипаже едут через Цюрих, Базель и Страсбург во Франкфурт. В Париж решают не заезжать. Сергей намерен ехать в Берлин через Прагу, Лейпциг и Дрезден, но в итоге братья садятся во Франкфурте на поезд в Берлин. Как пишет Философов, «ездили мы крайне скромно, в 3-ем классе, только на дальние расстояния во 2-м, ели раз в день, предпочитая хранить оставшиеся деньги на оперу»>18. Берлин показался Сергею «ужасной дырой», а опера – «сверх ожидания ужасной гадостью»>19.
Из Берлина через Варшаву они возвратились назад и прибыли в Петербург где-то в конце августа.
Дягилев писал мачехе, что собирается в Пермь сразу после своего возвращения, но она, скорее всего, посоветовала ему задержаться на какое-то время в Петербурге. Размах приближающегося несчастья становился все понятней. 7 октября 1890 года «Пермские губернские новости» опубликовали следующую заметку: «Девятого октября 1890 решением Пермского уездного суда полковник Павел Павлович Дягилев признан и объявлен несостоятельным должником не торгового звания»>20.
На все движимое и недвижимое имущество, находящееся в ведении департамента, был наложен арест. Также было опубликовано обращение к прочим кредиторам и ко всем, чье имущество могло оказаться заложенным этим несостоятельным должником.[43]
В следующие после публикации дни все имущество Павла Павловича, а также двух его братьев (которых он втянул в банкротство) распродавали по частям на публичной распродаже. Дом в Перми, поместье и завод в Бикбарде, рояли, предметы искусства, зеркала, коляска – всё пошло с молотка. Каждой публичной распродаже, а всего их было шесть, предшествовала публикация инвентарных списков в «Пермских губернских ведомостях». Стоимость имущества до начала аукционов была оценена в 143 296 рублей, но, скорее всего, выручили меньшую сумму. Все имущество в Бикбарде перешло к семье Поклевских-Козелл, завод в Николаевском купил крестьянин Сибиряков>21.
Ехать в Пермь, по крайней мере в тот момент, было немыслимо: в один миг все детство и юность Дягилева обратились в дым. Вскоре было принято решение о его переезде к Философовым – родственники обещали помочь ему при поступлении в университет.
Похожие книги
