Серые будни богов - страница 14

Крэйвен только сейчас понял, что Пепел и Гром ушли, не оставив и скутума.

Весеннее солнце на время разорвало привычное покрывало тумана и спешно пыталось насытить теплом землю. Ворчунья давно избавилась от ломкого ледка, прятавшегося между камней вдоль берега. Деревушка Левый берег, что приютилась на пологом берегу напротив главной башни княжеского замка, жила своей жизнью. И половины полета стрелы не будет, а ты гляди, тишь да гладь. Будто бурный поток отсекает деревеньку от столичной суеты последних дней. Только старый паромщик привычно костерит нерадивых помощников.

Ленгмар сидел, удобно устроившись в нише высокого стрельчатого окна, больше похожего на бойницу. Со своего наблюдательного поста он отлично мог бы просматривать и деревеньку, и пристань парома, но смотрел он в другую сторону. В этой части длинной галереи, что протянулась вдоль наружной стены главной башни, висели фамильные портреты княжеского рода Магвы. А конкретно напротив самого Ленгмара висел портрет с изображением его отца. Ныне покойного младшего брата князя Айвара Магвы – Миргаса. С картины на сына смотрел, гордо вскинув подбородок, юноша с темными всклокоченными волосами и глазами цвета дымчатой стали. Между Ленгмаром и отцом на портрете было много общего, и с каждым днем сходство только усиливалось. Няня частенько пускала слезы умиления, причитая: «Ты так на него похож».

Солнце взобралось высоко над горизонтом, и было уже далеко не утро, а Ленгмар все равно чувствовал себя разбитым и уставшим. Будто и вовсе не спал. А ведь вчера завалился в кровать засветло. Так происходило каждый раз, когда дядя устраивал очередной разнос. Одно и то же: еле сдерживаемые слезы, несбыточные мечты о мести или на худой конец побеге в далекие края, засасывающая трясина липкого сна… прямо в одежде. И чугунная голова наутро. Надо сказать, что «поводов» для крика у дяди находилось много и часто. Истинная причина всегда была одна.

У князя не было собственных детей. У Ленгмара не было обоих родителей. И в сложившихся обстоятельствах он был единственным законным наследником. Юношу давно бы лишили права претендовать на престол. Причем самым радикальным способом. Если бы не одно «но»: жизнь и смерть любого из рода Магва подчинялась давнему пророчеству. Полученное основателем рода, тогда еще просто генералом армии Императора, пророчество гласило: «И завершится твой путь земной и всякого из потомков твоих по воле отмеченного печатью магии».

С тех пор смерть каждого из рода Магва была тем или иным образом связана с магами. Фамильная фобия была ровесницей Вальнарской империи и насчитывала немало лет. Каждого мага, имевшего неосторожность проявить свои способности в землях Уствинского княжества, ждала неминуемая казнь. Даже Император смирился с таким строптивым вассальным семейством, памятуя о заслугах перед короной.

Это одна сторона медали. Ленгмар был до сих пор жив только благодаря тому, что дядя Айвар слишком серьезно относился к пророчеству, а раз племянник по праву рождения Магва, то и умереть ему следовало «по воле отмеченного». Третировать, унижать, даже избивать – это сколько угодно, но убить – нет! Иначе он был бы вынужден признать, что сам наделен способностями или тот, кому он это поручит… Со всеми вытекающими отсюда выводами.

В коридоре послышались шаги и девичье хихиканье. Ленгмар забился глубже в нишу окна. С пятой по счету женой князя, леди Фрулиссой, у него сложились особые и далеко не теплые отношения. Малая разница в возрасте ничуть не смущала княгиню, и она всячески подчеркивала свой статус замужней женщины. Считай, «взрослой». В адрес Ленгмара сыпались изысканные колкости, особенно на тему няни, что до сих пор числилась за юношей. Попадаться на глаза этой стерве очень не хотелось.