– Сейчас мы все быстренько исправим, ты и глазом моргнуть не успеешь, – заверил он, затевая какую-то возню у входной двери и отправив хозяйку квартиры заканчивать неравный бой с коварным наполнителем для кресла.
Пока Лима заканчивала ловлю шариков, выслушивая ворчание Самада, а потом и упаковывала мешок с мусором, осторожно извлеченный из пылесоса, Виктор в прихожей тоже чем-то шумел, но из-за гудения, перекрывающего все на свете, было не очень понятно чем. Когда девушка двинулась к двери с намерением вынести мусор, ее приятель уже заканчивал прилаживать большую металлическую задвижку. Увидев вытянутое в удивлении лицо, он прокомментировал:
– Все, теперь можешь спать спокойно. Замок я поменял и заодно поставил дополнительную задвижку. Никакая собака к тебе ночью не вломится, будь уверена.
– Спасибо, – неуверенно поблагодарила Лима, выходя. Только вернувшись в квартиру, она догадалась, что хорошо бы отдать парню деньги за покупки. Что касается денег за услугу, их он не взял бы точно, тут она хорошо его знала.
Она проверила и приняла работу. Все хорошо закрывалось, нигде не заедало, не цеплялось, не косило. И было неожиданно приятно, что человек сам проявил инициативу, по собственной воле оказал ей весьма значимую помощь. Без него она бы точно пыталась закрыть дверь на швабру и всю ночь не смогла сомкнуть глаз, о чем не преминула сообщить в благодарственной речи, возвращая деньги.
– На ночь отдавать деньги – плохая примета, – с улыбкой сообщил Виктор, но купюры аккуратно сложил в бумажник, даже не проверяя.
– Пойдем что ли, поужинаем, – вздохнула Лима, наблюдая за его скупыми движениями. – Хоть какая-то благодарность от меня будет за потерянное тобой время.
– От ужина не откажусь. – Мужчина смотрел на нее и продолжал улыбаться, и от этого ей почему-то стало волнительно и неуютно. – Хотя не могу согласиться с тем, что я потерял время: помощь другу никогда не может считаться временем, потраченным впустую.
За ужином они опять сидели втроем, и невидимый Самад уже не так волновал и стеснял Виктора, как во время чаепития. Они вели разговор на троих, Лима продолжала «переводить» и злиться про себя, что кавказский акцент не только не пропадал, а с каждой репликой становился все более ярким, делающим речь почти неразборчивой. Потом, уже ближе к концу трапезы, до нее наконец дошло: Самад просто слишком устал и перенервничал. Она даже представить боялась, что он испытал, когда в квартиру ворвались незнакомцы. Так что нечестно было бы винить его за такое произношение.
Виктор, кажется, все понял и, поблагодарив за ужин, стал собираться домой, тем более что было уже за полночь. Коротко обняв у порога девушку, вызывавшуюся его проводить, он с неизменной улыбкой сказал:
– Запрись на ночь и спокойно ложись спать. Утро вечера мудренее. Завтра я займусь твоей просьбой. – Он внезапно подмигнул и добавил: – А ты найди время для моей. Все на тебя надеются.
За всеми треволнениями вечера Лима совсем забыла о поручении Виктора, о дне рождения Юли, о песнях, которые предстояло переделать. Она виновато улыбнулась, отвела глаза, потом пообещала:
– Я все сделаю в лучшем виде. Даже не беспокойся.
– Не буду. Раз ты сказала, то сделаешь. – Он шагнул к двери, потом обернулся. – Я позвоню тебе завтра на работу, во второй половине дня. Не знаю, будут ли у меня результаты, но ты в любом случае все узнаешь.
