– Но это… – тот, который разговаривал с ним все время (Семенов даже не знал, кто из них кто) открыл рот, удивившись еще больше. Похоже, он был уверен, что «все схвачено». И Антон Алексеевич уже начал кое о чем догадываться, – это… нам сказали, вы поставите. Вот «экзаменационники».
Студент протянул Семенову дополнительную ведомость. Антон Алексеевич взял ее в руки и фыркнул.
– Экзаменационники выдали, – повторил он, – стесняюсь спросить, а Алексей Станиславович, когда подписывал, был поставлен в известность, что я не допускаю вас до сдачи зачета? – он посмотрел в глаза. Последние слова были произнесены отчетливо и железным тоном.
– Как… как не допустили? – студент опять округлил глаза, – нам это… сказали, вы поставите…
– Кто вам сказал? – Семенов сделал небольшой шаг вперед, постепенно заводясь, – кто вам такое мог пообещать, кроме меня, если я – ваш преподаватель?
Оба студента испуганно молчали. Антон Алексеевич переводил взгляд с одного на другого. У него уже было несколько догадок и одна выводила в основном спокойного Семенова больше другой…
– Так я жду! – повторил он, – кто пообещал вам, что я поставлю зачет? Вы скажите, может, я глупый и чего-то не понимаю?
– Ну это… – они опять опасливо переглянулись, – ну, замдекана сказал, вы все поставите. Это… а, он вам, наверное, не звонил еще? – опять неуверенный взгляд исподлобья.
– А замдекана у нас как зовут, хоть это знаете? – вкрадчиво спросил Семенов.
– Ну это… Виктор Георгиевич! – выдал студент, – он, короче, сказал, поставите… поставите? – спросил он уже немного громче.
– А чего же не поставить, поставлю! – Семенов улыбнулся, – когда отработаете все пропущенные темы до единой! – добавил он после облегченного вздоха.
– Как, но Виктор Георгиевич…
– Виктор Георгиевич! – Семенов повысил голос, – заместитель декана, а еще он преподает ТГП! Процессуальное право веду у вас я, так какое Виктор Георгиевич имеет к этому предмету отношение?!
Семенов замолчал, сердито глядя на них. Студенты тоже испуганно молчали. Он уже прекрасно все понял. Репутация Фокина была хорошо известна на факультете. Неясно только с чего тот решил, что Семенов поставит зачет прогульщикам, возможно, надеялся на привилегии, которые давала новая должность.
– Так нам что делать, – пролепетал студент. Его товарищ молчал так же, как и в начале беседы, только опасливо косился на Антона Алексеевича.
– Как всегда, целых два выхода! – насмешливо заявил Семенов, – приходить на отработки тогда, когда я их провожу, либо идти отдавать долг Родине! И, если это все, то мне давно пора вести занятие!
– Но…
– До свидания, ребята! – не вступая больше в бесполезные разговоры, Семенов резко развернулся и вошел в аудиторию, с силой захлопнув за собой дверь, – извините! – обратился он уже к студентам, сидевшим за столами, – в мире хватает идиотизма. Но мы продолжим, хоть нас и отвлекли, постараюсь все же закончить до звонка…
***
Петровский настойчиво звонил дверь, пока Марина не открыла. Когда дверь, наконец, отворилась, он толкнув ее от себя, быстро вошел внутрь и, схватив ее за плечи, прижал к стене, впившись в губы.
– Костя…
Петровский, не слушая, с силой захлопнул дверь и обхватил Марину за талию, с каждой секундой прижимая к стене все больше. Она начала сопротивляться и пытаться оттолкнуть его от себя, но он держал крепко.
– Костя… Костя, пусти! – она на секунду оторвала от него свое лицо. Петровский чуть ослабил хватку, – может, хотя бы, «привет» скажешь? – Марина сердито посмотрела на него.
