«Княгине слышалась легкая песнь серебряных колокольчиков. Дуновение ветра - и, казалось, вся галерея заполнялась тонким перезвоном, тихим и нежным. Сильвия смотрела на плывущие облака, - может дом и правда парит в небесах, плывет по эфиру, как небесный корабль? Как странно, тихо. И вокруг только бескрайнее небо, небо и облака. Замок, то розовый, то серо-голубой, казалось, стремился слиться с простором бесконечного неба. А еще дом пел, тихо-тихо. Эту песню едва уловимую, созвучную небу, слушала княгиня. И мелодия, словно бы на цыпочках, прокрадывалась в опустевшую душу.
«Ты проведешь здесь остаток своей короткой человеческой жизни. Она лишь миг, и никто этот миг и не заметит...», - эхо становилось тонкой мелодией.
Миг. Короткий миг. Миг ее детства рядом с теплой и нежной матерью. Короткий миг молодости, изувеченной войной и пленом. Едва уловимый миг любви конунга, миг детства детей.
Сильвия провела рукой по камню, он был непривычно теплый, словно бы нагретый солнцем.
И правда, что дальше? Сильвия аккуратно ощупала пустоту в душе. Она больше не кровоточила, затянулась тонкой пленкой, как бывает, когда теряешь зуб и на его месте образуется ватная лунка.
Сколько ей осталось? Она ведь уже не молода. А что если порхнуть в этот эфир, бездонный, безбрежный и полететь в вечность?
Свободной.
Нет. Ни за что.
Пусть вся эта вечность полетит, но не она! Пусть ее жизнь - никем не замеченный миг, но не для неё!
Сильвии показалось, что где-то шмыгнул невидимый слуга. Олейя чуть слышно выдохнула, глубоко погруженная в мысли пленницы, она едва не выдала себя.
А Сильвия снова утонула в словах ссоры.
«Тебе запрещается общаться со слугами. Ты лжива, продажна и хитра. Они поверят тебе и будут наказаны мною. Не приближался к ним, впрочем, и сами они к тебе не приблизится. - Алеон выплевывал слова, глаза играли зарницами.
- Что я тебе сделала? - спокойно просила Сильвия, видя откровенное бешенство темного хозяина замка.
- Что сделала? - срываясь на крик прошипел Алеон. - Что ты сделала?! Ты уничтожила меня, предала и осмеяла! Ты...
- Я?! - Сильвия усмехнулась.
В два резких прыжка Алеон оказался рядом, пальцы с силой сжали шею. Сильвии стало больно дышать. Олейя растерянно перехватила кинжал - что теперь делать?!
- Ради тебя я... А ты, ты только ложилась под врагов, выкупая свою бесценную шкуру. Это так логично для человека! У вас только миг, но как вы за него боитесь! Вы готовы уничтожить все, саму суть бытия ради удовольствия жить! - Алеон крепче сжал пальцы и, как оказалось, острые ногти впились в тонкую кожу. Олейя сделала шаг, готовая нанести удар. Но лицо Алеона из бешеного приняло брезгливое выражение. Он разжал пальцы.
- Я ненавижу вас, людей, вашу низость и подлость, вы гнилые и испорченные от рождения. Вы не должны жить, портить любой из миров!
- Алеон, в тебе целая половина… нас…
- Неет, больше нет. Нефрил все выжег! – расхохотался Алеон, наводя на мысли о безумии. - Скажи, каково это, предавать?! Ты предала город, предала отца, предала меня и, ты бросила умирать сына... Моего сына. Все во имя собственного благополучия. Ты жила с врагом, ела с его руки, с руки того, кто утопил в крови твой народ!
Лицо Алеона стало багряным, жилы на лбу пульсировали.
- Не говори об Излаиме и отце! Не смей! - зло прошипела княгиня. - Не я искала дорогу к эльфам в твою вожделенную Вечность!
