Сорсби шмыгнул носом. Все снова шло черт знает как. Теперь он потерял – да в каких ужасных обстоятельствах! – своих единственных друзей, потерял очередное место, которое осмелился хоть немного считать своим домом, потерял все…
Снова на сердце зашевелился давний страх, посеянный еще во времена ухода от отца, что он, Алан Сорсби, рано или поздно умрет в сточной канаве. Спору нет, ему повезло уже дважды, и без крыши над головой он не оставался, но ведь и эта удача рано или поздно могла иссякнуть. Возможно, она иссякла именно сейчас? Как ему следовало поступить в столь бедственном положении? Он не знал. И, раз уж трагедия разразилась, волшебнику больше ничего не оставалось, кроме как упросить одного из знакомых в деревне, владевшего маленьким двухместным экипажем, отвезти его в Кармартен, где он отыскал адрес, сказанный накануне капитаном Лувье.
– Сэр, вы слышали о…? – пройдя в апартаменты капитана, расположенные в самом центре города, начал Сорсби, но Лувье не дал ему закончить:
– Ужасно, ужасно… Эта безродная чернь даже не понимала, что Брин заботился о них больше всего остального! О, разве могут подобные им люди быть благодарны? Не сочтите меня высокомерным, мистер Сорсби, но, когда я думаю о том, что учинили эти… эти безумцы…
– Мистер Лувье! – отчаянно попросил волшебник. – Если честно, я боялся, когда шел к вам, что мне будет сложно терпеть вашу непримиримую позицию касательно сословий, которую вы уже обозначили на ужине… я не разделяю ваше мнение даже после произошедшего, сэр, и мне тяжело слышать такие речи. Мне тяжело слышать грубые высказывания в адрес кого угодно, если это относится к расхожим стереотипам – ведь я сам по сути тоже представитель таких вот стереотипов.
Тогда капитан сделал шаг назад, примирительно поднял руки:
– Простите, сэр, я не хотел показаться грубым. Простите мне мою несдержанность. Просто я, как и вы, глубоко опечален гибелью нашего Брина…
Он одарил мистера Сорсби одной из тех улыбок, которые всегда казались грустнее при дневном свете. В тишине апартаментов скорбь по умершему лорду стала столь явственной, что Алан Сорсби покачнулся, едва удерживая равновесие. Он попытался перевести взгляд от капитана на что-то другое: бюро и стул у окна, на спинке стула висел темно-синий китель с пышными эполетами… двууголка на столе… занавески на окнах были подняты, и за стеклами можно было отчетливо разглядеть огромную пелену тяжелых облаков, покрывающую серое небо. Как же мрачно было на все это смотреть!
Всё. Больше мистер Сорсби не мог совладать с собой. Он сполз по стене на пол и, к своему ужасу, разрыдался. Невидимые реки, бегущие в его душе, прорвали все плотины и хлынули потопом слез прямо в чужой квартире, куда он навязался без официального приглашения. Отвратительное, жалкое зрелище.
– Извините меня… – попытался объяснить он. – Мне не следовало так себя вести…
– Не извиняйтесь, – тут же велел капитан Лувье. – Вы не должны извиняться за свое состояние… позвольте, сэр…
С этими словами он помог Сорсби подняться, провел его в кресло в гостиной и бережно усадил к мягким подушкам, а сам вскоре исчез в соседней комнате. Через пару минут капитан вернулся – в руках у него был бокал бренди и чистый носовой платок, который он протянул волшебнику:
– Вам нужно успокоиться и прийти в себя, мистер Сорсби. Поверьте, вы не доставляете мне никаких неудобств.
