Северная рапсодия - страница 4

– Я случайно, – оправдался Эгиль.

Лейф только устало буркнул в ответ, и путники отправились в доки.

К тому времени, как два ремесленника добрались до причалов, солнце уже село, и вечерний холод крепчал всё сильнее. Несмотря на это, жизнь на подмостках продолжалась – портовые подёнщики таскали бочки и ящики с товарами, а лавочники пытались привлечь внимание немногочисленных прохожих, расхваливая лежащую на прилавках утварь. В деревнях торговля происходила иначе, нежели в крупных городах – большинство лавок работали до определенного часа, но в перевалочных пунктах, вроде этой деревни, речные торговцы выставляли свой товар до того момента, пока не отправятся в путь, а закрывались с отплытием, и отдыхали уже на борту своих лангскипов3. Среди лавочников, разумеется, водились и торговцы рыбой – их-то Лейф и искал. В отличие от трактирщика, эти ребята встретили своих гостей с учтивостью и радушием – скорее всего потому, что были не местными. Копчёная рыба станет приятным разнообразием в их солонино-сухариной диете. Цены, хоть и не стали для плотника сюрпризом, но от этого ударили по кошельку не менее болезненно. Он потратил больше половины их текущих сбережений на паёк, которого хватит, в лучшем случае, на четыре дня. Денег на переправу оставалось совсем немного – похоже, о перчатках придётся забыть. Эгиля эта новость особенно расстроила.

Когда они управились с покупками, на дворе уже стемнело, и в деревне стали зажигать уличные факелы. Тут перед Лейфом неожиданно встал вопрос, который до сего момента его не беспокоил – где остановиться на ночь, чтобы к утру не околеть? Как правило, этот вопрос отпадает при наличии в поселении трактира, но после того, что Эгиль устроил в местном заведении, путь туда им был заказан. Да и денег на постой лишних не было. Для ночлега в дороге при них были спальные мешки из шкур, и ночевали они либо у костра, либо сооружая шалашики из хвороста и валежника под деревьями. И это было в землях южнее, где весенними ночами немного теплее. Но эта ночь обещала быть особенно холодной – уже сейчас он озяб, и позднее будет только хуже. Неужто всю ночь придётся провести, согреваясь факельным светом?

В Торне зимой в некоторых районах по ночам сброд разводит костры в специально отведённых местах, и городская стража это разрешает, чтобы по утрам замёрзших тел было меньше. Но практикуют ли «бедняцкие костры» вне Торна, в деревнях, подобных этой, Лейф не знал. «Теперь мы и сами – сброд», – подумалось Лейфу, пока он взглядом искал в деревне очаги огня, покрупнее факельных.

Прошло около часа безрезультатных поисков, и братья уже было решили, что придётся спать в придорожной канаве, но ближе к полуночи большой костер развели прямо на центральной площади, перед домом старейшины, и все те, кто не мог рассчитывать на тёплую постель этой ночью, начали стекаться туда. Около дюжины бродяг равномерно расселись вокруг огня, протянув к нему окоченевшие ладони. Рядом также стояла пара вояк – видимо, местные хускарлы4, коим выпало ночное дежурство, они же нынче служили и костровыми. Лейф и Эгиль, двигаясь с некоторой застенчивостью, разместились в наибольшем свободном промежутке этого кольца бездомных, подвинув соседей, и виновато бурча при этом.

Хмурые лица, спрятанные под меховыми шапками, или закутанные в спальные мешки и одеяла, бородатые и безбородые, все они пристально глядели в огонь, отражая зрачками пляшущие на дровах языки пламени. Никто ни с кем не разговаривал – это был не походный костёр, к которому мог подойти усталый путник, чтобы отогреться перед дальней дорогой, и, возможно, поделиться новостями и историями с теми, кто его разжёг. Это был настоящий бедняцкий костер – тут собрались нищие и бездомные, у которых нет и медяка на солому в трактирном хлеву, нет историй, которые хотелось бы рассказать. Они здесь просто для того, чтобы не умереть паскудной смертью. Один за другим собравшиеся отворачивались от огня, отходя ко сну, надеясь, что самоотверженности подбрасывающих дрова хускарлов хватит до утра. Лейф собирался поступить точно так же, однако неожиданно у одного из его соседей-незнакомцев нашлось, что ему сказать.