‒ Что-нибудь классическое.
Из динамиков лилась «Поляна» Месси-Бжинского. На операционном столе лежал будущий покойник. На этот раз под скальпель попал толстяк сорока двух лет с язвой и разорванной селезенкой. А вот сердце оказалось очень крепким.
Бобби взял скальпель, сквозь перчатку ощущалась холодная сталь, что воодушевляло. Лазером не работал принципиально. Еще в академии он понял, что ни один робот, ни один умный инструмент не заменит остроту человеческого ума и точность хорошо поставленной руки.
Мелодия «Поляны» перешла в минор, Бобби приложил скальпель к горлу мужчины и сделал надрез. Кровь выступила алой росой. Он нажал сильнее, скользя скальпелем вниз, к лобку пациента. Кровь потекла по рыхлому пузу, поросшему редкими черными волосами. Бобби вскрыл брюшину, аккуратно отодвинул желудок и вырезал поджелудочную. Мягкая и горячая, она скользнула в специальный контейнер. Зажим. Переходник. Теперь дело за почками. Через мгновение они тоже отправились в криосмесь. Осталось сердце.
Бобби глянул на подставку с инструментом, выбор пал на изящный РХ-нож. Зажав рукоять в кулаке, он принялся разрезать ребра. Движения были решительными, хорошо отточенными и аккуратными, хотя смысла в подобном нет. Это не операция. Это вскрытие еще живого человека. Рассуждать о врачебной этике Бобби не хотел. Он давно научился изгонять тяжелые мысли и погружаться в абстрактное подобие транса. Даже находил тысячу и одно оправдание своим поступкам, отправляя совесть в эвтаназию. Но она воскресала. Вопила не затыкаясь и превращала жизнь в ад.
Ухватившись пальцами за ребра, Бобби раздвинул грудину. Внутри пульсировало сердце. Оно сжималось и стучало, прогоняя остатки жизни. Покончив с зажимами и кисетными швами, он отсек вены. Короткий взмах скальпелем, и сердце лежит в его ладонях, выталкивая из аорты густую бордовую кровь. Бережно, словно новорожденное дитя, Бобби уложил его в контейнер и подключил стимулятор.
– Лиля, я закончил, – стянул он перчатки. – Модификации удали сама. Остальное непригодно. Все. Я ушел.
Он устало прошагал в маленький тусклый кабинет, который служил спальней и рабочим местом одновременно. Открыв поржавевший кран, Бобби тщательно вымыл руки и обдал лицо холодной водой в надежде взбодриться. «Через полчаса еще двое, и тогда опять: кровь, внутренности и убийство. Задолбало. Врач должен жизни спасать, а не… Кто я теперь? Не врач, а мясник, разделывающий тушки для «Рынка».
Дверь скрипнула несмазанными петлями. На пороге появился вооруженный жрец в компании здоровенного блондина. Бобби всегда считал Дика громилой, но рядом с незнакомцем тот казался лепреконом, вот-вот трилистник из-за пазухи высунет.
– К тебе оптовый покупатель, – буркнул Дик и пригласил белобрысого войти, после чего скрылся за дверью.
Выдавив полуулыбку, Бобби смерил громилу колючим взглядом. Оптовый покупатель ‒ это раковая опухоль, только снедает она не тело, а его, Бобби, свободу. Это значит, что будет очередной длиннющий список на органы, и придется снова угождать Смерти, хотя он клялся защищать Жизнь.
– Что интересует? – спросил Бобби, вытащив из ящика стола чистый халат. Блондин молчал. – Что нужно? Модификации, сердце, новая печень? Может, конечности? – Бобби обернулся и кивнул на титановую руку заказчика.
‒ Э-э-э… мне бы это… ‒ мялся тот, глядя в пол. ‒ Ну, печени там… Мозгов или почек посочнее…
