– Про Почанни-то хоть слышал? – Спросил Раньери, усаживая гостя за столик и наливая вина в серебряный кубок, украшенный сапфирами – торговец любил драгоценности, и в доме было множество подобных безделушек.
– Прискорбный случай, – келиец кивнул, попробовал вина и снова кивнул, уже одобрительно. – Биаджо был моим другом.
– И моим тоже, – ополовинил свой кубок торговец. – Он был другом для многих хороших людей. Ума не приложу, кто мог такое совершить.
– Как это перенесла его семья?
Хоргаля больше интересовали, конечно, не чувства родственников погибшего, а то, кто из них теперь обладает наибольшей властью.
– Вдова безутешна, дети… – торговец вздохнул: – Бедные дети, так рано остались без отца. Теперь Маббон – глава семьи, и, возможно, скоро он займет место в Совете.
Последние слова Квинто произнес с оттенком легкой зависти, ведь последние лет шесть он безуспешно пытался стать членом Городского Совета, идя на всяческие ухищрения и впустую тратя огромные деньги.
– Маббон, значит, – почесал подбородок Хоргаль. Он смутно помнил брата Биаджо, толстого, словно пивной бочонок, и вечно сыпавшего плоскими остротами. – Быть может, под его началом, для семьи Почанни еще не все потеряно. А кому теперь выпала честь возглавлять стражу?
– Приско Латоне.
Такое ответ нисколько не удивил келийца – семья Латоне использовала любую возможность, чтобы увеличить влияние в Деусе. Отец Приско и два его дяди состояли в Совете, старший брат командовал гарнизоном, а теперь еще и стража попала к ним в руки. Единственное, что мешало Латоне захватить власть в городе, это страх остаться одним против всех остальных влиятельных семей.
– И как, ему удается поддерживать порядок на улицах?
– Он слишком мягок, на мой взгляд, – Квинто покачал головой. – Биаджо был кремень, а этот – размазня. Ворье и бродяги с каждым днем все больше наглеют…
– Расскажи лучше о чем-нибудь хорошем, – прервал собеседника келиец.
Раньери с удовольствием сменил тему разговора на торговлю, а после сам расспросил Хоргаля, как обстоят дела в Северном Пределе. Келиец постарался, не вдаваясь в подробности, честно ответить на вопросы собеседника, благо того больше всего интересовало, по какой цене граф собирается отдать ему вина этого года.
– Что же, спасибо за гостеприимство, – ближе к середине дня, поняв, что дальнейший разговор ничего ему не даст, Хоргаль собрался уходить. – Обязательно еще загляну к тебе, прежде чем покинуть Деус.
– Уже уходишь? И куда же, позволь поинтересоваться?
– Нанесу визит Маббону, все же Биаджо был моим другом.
Здесь келиец не стал лукавить, зная, что Квинто все равно пошлет кого-нибудь из слуг следить за ним – виночерпий был не в меру любопытен, и во всем искал себе выгоды. Потому-то изначально Хоргаль не хотел даже, чтобы он знал о его приезде в Деус.
– Вот как? – Прищурился Раньери. – У тебя с ним какие-то дела?
– Мы же в Деусе, – гость пожал плечами. – Сюда не на прогулку приезжают.
Квинто был вынужден согласиться с этим, проводил келийца до выхода и ушел на второй этаж особняка. Хоргаль был уверен, что полученными ответами Раньери не удовольствуется, однако и мешать вряд ли станет.
Покинув дом виноторговца, келиец направился прямо к Почанни, решив не откладывать этот визит. Маббон, несомненно, нуждался в поддержке, а потому вполне мог заинтересоваться предложением графа относительно серебряных копей на Хасинге, и, что важнее, у него, в отличие от Квинто были связи в Совете, а значит, он был способен получить необходимые Халладену войска и золото.
