– Что вы с ним сделали?!
– То, что необходимо.
– Вы убили его, твари!!! – Пустынник, не в силах сдержать ярости, хлопнул ладонями по шару и сорвавшийся с пальцев импульс энергии заставил хрусталь вскипеть и взорваться мельчайшим стеклянным порошком. – Вы убили амулет, который берегли десятки магов почти шесть тысяч лет! Проклятые гиперборейцы! Ради минутной выгоды вы готовы истреблять редчайшие артефакты, за которые настоящие колдуны платят веками рабства, которые передают только излюбленнейшим и доверенным из учеников! Кем вы себя воображаете? Нефелимами? Хранителями истины? Будьте вы прокляты! Ничего, настанет час, когда вострубят ангелы, раскрывая врата страданий. Мы сотрем вас в порошок вместе со всей вашей историей, истиной и верой! Русские будут пылать сальными свечками наравне со смертными ближних и дальних миров, моля о смерти, как о милости, а православный крест станет пропуском к мукам десятикратным, по сравнению с прочими…
Пустынник заметался по комнате, круша все, что попадалось на его пути.
Великая Амамат, как он ненавидел всю эту Гиперборею и ее Великих! Он ненавидел ее темной наследной ненавистью колдунов, тысячи лет назад изгнанных из здешних пределов за поклонение силам смерти и стремление к власти, ненавидел ненавистью слабого, которого беспричинно ткнул мимоходом в грязь лицом сильный бугай и, смеясь, пошел дальше, ненавидел ненавистью ограбленного к обидчикам, скрывшимся за высокими стенами, за крепкой стражей. Он ненавидел, ненавидел, ненавидел…
Славутич его ярости, разумеется, не видел: едва хрустальная сфера рассыпалась в прах, как контакт немедленно разорвался. Однако особой проницательности в данном случае и не требовалось. Вячеслав Михайлович Скрябин вышел из шкафа, небрежным жестом стряхнул несуществующую пыль, снял пуховик, остановился перед зеркалом: одернул пиджак, пригладил волосы. Слабо улыбнулся кончиками губ:
– Однако, кажется, наш гость немного огорчился…
Пустынник к этому времени уже успокоился, замерев над графином с оплавленным горлышком.
Да, с волевым ударом по шару он поторопился. Глупо. Теперь местные Великие будут знать, что он затаил обиду. И ударил энергией тоже зря. Все равно подобное нападение бесполезно против мало-мальски приличного мага. Волевой импульс хорош против обычных смертных – когда какой-нибудь невежа толкнет в лифте или подрежет на дороге. Вот тогда это срабатывает отлично: просто указываешь на него пальцем, и смертный тут же испытывает острую боль в боку или животе, а то и валится от внезапного сердечного приступа. Это уже как его здоровье позволяет. Кое-кто и помирает. Либо сразу, либо через пару дней, во сне – из-за нарушения энергетических потоков в организме и общей слабости.
Что же касается Великих – то их ни одно проклятие не проймет, и никакая порча не пробьется через защиту. Слишком сильны потоки, что находятся в их распоряжении, слишком опытны сами колдуны… Но и оставлять без ответа столь наглое уничтожение древнего амулета Пустынник тоже не собирался.
Он открыл форточку, выкинул в нее бесполезный теперь графин, наскоро прибрал в комнате, потом нашел на полке телефонный справочник:
– А, б… е, ж… и, к… Ага, вот. Кафе, квартиры, кинотеатры, кислород… Кладбище. Улица Головинское. Бред какой-то. Хотя ладно, поехали.
Он вернул справочник на полку, сунул в карман ключи от машины и побежал вниз.
