Возродив в памяти свои ощущения, она нашла внутри себя способность сделать так же. Сила Юга, дремавшая в ней, поднялась, и моя дочь накинула на стоящих напротив неё воинов липкую паутину, крепко замотав их руки и ноги.
Находясь под мороком, а значит, будучи наполовину в мире магии, дружинники остро почувствовали свою обездвиженность. К сожалению, свалить их с ног Рада не смогла, но связать нападавших получилось.
Взрослые мужчины делали неумелые движения плечами и телом, пытаясь вырваться из сковывающих их сетей. Пока безрезультатно.
«Главное, чтобы тот, кто стоит за их безумием, не помог им освободиться, – подумала Радамила. – Он точно владеет местной магией и может скинуть мою сеть, как я когда-то скинула ту, что была наброшена Калисой».
Моя дочь видела, что снизу к ним на выручку уже стремится отец со своими воинами, и это придавало ей сил. Но им предстояло ещё одолеть крутой подъем, а время наверху текло очень странно. Оно будто замедлилось.
Краем глаза Рада видела брата и чувствовала, что с ним что-то происходит. Пройти ещё и в его сознание, чтобы помочь справиться с колдуном, она уже не могла. И лишь надеялась, что Милославу поможет Богдана.
Волхв же тем временем находился внутри магической земляной стены, в которую провалился, идя по следу колдуна. Воздуха вокруг него становилось всё меньше. Комья земли душили, проникая внутрь.
То, что казалось стеной, на самом деле было мороком, магической завесой, защитой неприятеля. И частички его магии проникли сквозь защиту самого Милослава, заставляя его видеть и чувствовать то, чего нет. Но тело не понимало этого и поддавалось разрушению.
За время наблюдений за волхвом враг изучил слабые места моего сына. Ими оказались не до конца зажившие шрамы и частички яда, вылитого на него Калисой, которые разложились на коже и в крови. Несмотря на то, что физическое воздействие этого вещества прекратилось, память тела осталась.
Столь агрессивное воздействие не могло пройти бесследно. Каждая клеточка помнила, как разрушителен яд, как болезненно его влияние. Да и сам Милослав с неохотой вспоминал тот период слабости и беспомощности. Это было его уязвимое место, показывающее, что он такой же человек, как и все остальные, и его тело так же смертно при негативном воздействии.
Даже то, что он ходил по приграничным мирам, выходил из каменного лабиринта в прошлое, умел слышать и понимать животных и творить заговоры, не делало его бессмертным. Он так же зависел от воздуха, воды и был подвержен смерти от яда.
Этим страхом вновь оказаться слабым и беспомощным и воспользовался колдун. Он заключил Милослава в такие условия внутри земляной стены, чтобы тот вновь ощущал безвыходность ситуации. А задыхаясь в тонком мире, он переставал дышать и в реальном.
Сделать шаг вперёд, преодолеть стену у него не получалось. Тело не слушалось. Оно замерло, попав в условия недавней травмы, и оставалось неподвижно.
Богдана же, шагнувшая внутрь преграды вслед за волхвом, не чувствовала себя так плохо, как мой сын. Дышать ей было некомфортно, но комья земли не душили и не парализовали её волю. Собственная сила, замешанная на змеином яде, помогала ей противостоять магии Юга, в которой тоже было много ядовитого.
Увидев, что Милославу плохо, она сначала пыталась помочь ему, передать своё дыхание. Но, поняв, что это не работает, просто вытолкнула его дальше за стену, так как назад волхв бы не пошёл: ему надо было сразиться с противником.
