— Эм… — взяла себя в руки и ответила, зачем, собственно, я сюда и пришла. — Хотела попросить у вас, достать из машины мои вещи. Я понимаю, что машину засыпало снегом, но я сама могла бы откопать лопатой, пока метель утихла.
— Что? Откопать? — снова усмехался он.
— Да, Арсоев, откопать… а что такого? Это что, так сложно?
— Талхан.
Нахмурилась и сразу почувствовала, как в районе лба отдало болью. Прикоснувшись к ранке, поинтересовалась:
— Не поняла?
— Говорю, меня зовут Талхан.
— О-о-о… — стала поправлять рукава халата. Надо же… вспомнил, что неплохо было бы и представиться. Вот оно, воспитание богачей! А что так рано? Перед моим отъездом было бы в самый раз, на прощание, так сказать. В размышлении не заметила, как закатала рукава почти до локтей. — Пожалуй, я пойду. Видимо, ничего не добьюсь у вас, Арсоев, — демонстративно назвала его по фамилии.
— Сумки твои занесли в дом вчера ночью, они в фойе, — говорил, пристально всматриваясь с прищуром в мое лицо. — Не подняли только потому, что ты спала.
— Благодарю вас. Пойду, наконец-то, надену свою одежду.
— Я запомнил, и при случае обязательно позову тебя «откопать». Тем более, будет что, — прилетело мне в спину.
— Ну, конечно, зовите, — развернувшись, ответила я. — Надо же, хоть как-то оплатить свое пребывание в вашем доме, Арсоев!
— Это что, сейчас было? К совести моей решила обратиться? — он закинул голову и заржал конем.
Боже… какой мерзкий смех, и как только еще люстра не упала. Хорошо, что это продолжалось всего несколько секунд.
— Не выйдет, девочка, тебя за язык никто не тянул.
— Простите, но от вашего гогота у меня уши заложило, — повернулась лицом к дверям и, подобрав подол, пошла на выход.
— Не рекомендую тебе так со мной разговаривать. Задумайся, Ма-ри-на.
Его слова меня остановили, и я осознала, что переборщила. Но ничего не ответив, после секундного замешательства я все-таки вышла из этого кабинета.
Талхан
Как красная тряпка для быка… Не так я планировал провести эти дни, но мне начинает нравиться. Будет весело — девчонка с огоньком. Улыбнулся, сказав сам себе, что работу никто не отменял. Повернулся и пошел к столу, только сел, как вспомнил, что ее вещи некому отнести. Вова на улице. Пока утихла метель, расчищает с охраной путь к гаражам, чтобы загнать внедорожник. Встал, пошел принести ее вещи.
Подошел и молча забрал у нее сумку с рюкзаком. Она удивленно посмотрела на меня.
— Ни слова, если не хочешь меня разозлить.
Она закрыла рот, так и не успев ничего сказать, и пошла за мной.
Поднял все в комнату, где гостит Марина. Положил их на стул, нахмурился. Мое обоняние уловило затхлый запах. Подумал, что показалось. Вдохнув еще пару раз, понял, что не ошибся и запах идет от ее вещей, спросил:
— Это что за запах? Ты что, кого-то расчленила и положила в сумку?
— Ой… это же мой пирожок! — воскликнула она, расширив глаза, как бы извиняясь.
— Что, прости?
— Ну, пирожок с вишенкой, — пыталась донести до меня, рисуя пальцами в воздухе форму пирожка.
Я, как мог, сдерживал рвущийся смех. До нее стало доходить, что прозвучало с двойным подтекстом, ее извиняющееся выражение лица стекло, она покраснела. Снегурка, остолбенев, уставилась в одну точку.
— Пожалуй, пойду, — сказал я, хохотнув, направляясь к выходу.
Хотел сказать, что с удовольствием бы посмотрел на ее «пирожок», но сжалился, не стал добивать, она и так красная как рак. Зато меня распирало от веселья, она мне уже нравится.
