Саломанья была поражена. Это и правда был старинный заговор, который шептали детям в бане.
– А ты откуда про деревню, про баню знаешь? Там твой дом?
– Эх, беда бедовая, теперь здесь мой дом. Может, повезет, я снова в деревню вернусь… Знаешь, тут так мало интересного! Даже дружить не с кем! Ни коров, ни коз, даже свиней нет! Одна только черная кошка Барька, хоть есть с кем в футбол погонять. Да носки носочные под кроватями собрать. Носки – от тоски! Красивые порой встречаются, – с улыбкой произнес домовой и погладил полосатые цветные носки, прикрепленные у него за поясом.
Ярофей – так звали домового – болтал, красноречиво размахивая руками, а девочка слушала его, и ей становилось тепло и радостно.
Так Саломанья и Ярофей появились в жизни друг друга.
Если Саломанью могли видеть дети, то о существовании Ярофея можно было только догадываться – особенно когда в очередной раз исчезали носки. Когда заканчивались все логические доводы, куда мог пропасть один носок из пары, вот тогда и появлялись догадки, что к этому имеет отношение кто-то невидимый. Домовой Ярофей действительно увлекался носками: он собирал и коллекционировал их, а некоторые даже носил за поясом как особые украшения. А мысли показываться кому-либо добровольно домовой даже не допускал, хотя это тоже могло случиться, так же как с Саломаньей.
Внешне Ярофей был похож на рыжеволосого мальчишку лет семи в белой рубашке и просторных бордовых штанах. На ногах у него были плетенные из толстых грубых ниток лапти.
Ярофей попал в этот большой многоэтажный городской дом в большой корзине с яблоками, приехав с одной старушкой из деревни. И, не сумев унять своего любопытства, отправился изучать квартиры, перебираясь сначала по воздуховодным трубам, а освоившись с кирпичными стенами, через углы путешествовал из квартиры в квартиру.
Когда же он, наконец, вернулся к корзинке, в которой прибыл сюда, старушка уехала, а где находится его дом, Ярофей понятия не имел.
Испугался домовой не на шутку. Бегал из квартиры в квартиру, даже плакал. Тогда и натолкнулся он на мужчину, который, вытаращив глаза, уставился на домового, потом снял тапок с ноги, чтобы кинуть в него, а Ярофей, сообразив, что дело плохо, понесся через комнаты, пока не вылетел на лестничную площадку, и забился в угол маленькой каморки между этажами.
В этой маленькой, забытой всеми кладовке он и устроил свое жилище. Место это ему нравилось, потому что, по крайней мере, сюда никто не заходил.
А потом Ярофей встретил Саломанью, которая тоже не так давно появилась в этом доме, попав сюда после встречи с ангелами душного леса. Девочка и домовой были очень рады встрече и быстро подружились. А потом Саломанья подружилась с девочкой, которую по совпадению звали Катей, и снова все становилось как прежде.
Но однажды Саломанье очень захотелось в мир снов, хоть плачь. Она ходила по комнате и не могла унять этого желания. «Может, уже все в порядке? Может, я тогда напугалась, поэтому вернулась не туда?» Тоска из самого сердца подбиралась к глазам, чтобы выйти горячими слезами. «Я попробую, я совсем на минутку», – решительно произнесла Саломанья и заплела косу. Совсем чуть-чуть погуляла она в весеннем лесу и послушала соловья, а вернувшись, нашла Ярофея лежащим на чемодане в своей каморке. Но только сейчас домовой был совсем прозрачным, даже призрачным. Он лежал на чемодане, а чемодан был отчетливо виден сквозь его тело. Бордовые штаны стали бледно-розовыми, а рыжие волосы – почти бесцветными. На бледном лице с темноватыми кругами вокруг глаз застыла горечь, натянув губы в тонкую стрелку.
