Сашка говорил фигурально: управление семью орудиями «Блика» (нос, два кормовых и четыре бортовых) выводилось на мостик, в каюту казначея и в двигательный отсек, на пост кормчего. Еще дополнительные терминалы можно было настроить в кают-компании, возьми Балл на борт дополнительных спецов. «Стоять» у них никому не приходилось: наоборот, обстрел заклинаниями требовал столько сил, что нужно было только сидеть или даже лежать.
– Все фигня, кроме пчел, – пробормотала Сандра, проводя смычком по струнам, – и пчелы тоже фигня… Все образуется. Разучишь ты заклинания, нам еще только до Аль-Карима две недели – как пять зачетов сдать. Я тебе книжку одолжу. Helvete[16], и где она умудрилась так расстроиться?
– Ты очень неосторожно обращаешься с инструментами, – сказал Сашка, с нежностью глядя на нее. Его собственный альт не слишком пострадал от переноски; впрочем, Сашка никогда не считал себя великим музыкантом и сам настраивал всегда только гитару: на альт слуха не хватало. Гитару он сломал о голову того самого капитана, которому заехал в челюсть, так что теперь любимого инструмента у него с собой не было.
– Зато инструменты ко мне привыкают, – со всей убежденностью произнесла Сандра. – И отражают мою индивидуальность.
Тут Сашка не мог не согласиться. Насколько он помнил, ее скрипки (а скрипки менялись каждые несколько лет, вырастая вместе с Сандрой, пока ей наконец-то не приобрели взрослую) всегда были украшены какими-то привесками, фенечками-мулечками, расписаны рунами и иероглифами (якобы ради улучшения акустических данных), щеголяли дополнительными отверстиями в корпусе или еще чем-нибудь этаким.
Вот эта, нынешняя, скрипка пестрела ультрамариновыми и ярко-оранжевыми полосами, что вполне сочеталось с какими-то плетеными цветными шнурками в Сандриных коротких (едва закрывают уши) черных волосах, с ее сережками (в правом ухе четыре, в левом три), кольцами, браслетами и прочими украшениями, которые делали кормчего похожей на бродячую лавку амулетов.
Зато из прочей одежды Сандра изо дня в день носила один и тот же серый комбинезон на голое тело и высокие ботинки. Выглядело это впечатляюще, поскольку младшая из трех дочерей Свендаттир вымахала ростом с Сашку, и все остальные ее достоинства удались пропорционально. Сашка, пожалуй, реагировал бы на это впечатляющее декольте с большим ажиотажем, если бы между ним и Санькой не произошло уже столько всего, что он мог воспринимать ее сиськи исключительно в виде приятного фона.
Он также знал, что для мага-корабельщика Сандра отличалась прямо-таки редкостной умеренностью во всех своих проявлениях.
– М-м-м… – согласился Сашка. – Что сыграем?
– Веселую пиратскую? – предложила Санька, беря пару лихих плясовых аккордов.
Сашка хмыкнул и попробовал поддержать, но почти сразу выбился из темпа и взмолился:
– Давай что-нибудь полегче, братец!
– Грустную пиратскую?
– Избави боже! Я отстану на втором такте… ну ладно, на третьем. Нельзя ли что-нибудь человеческое?
– Что? «В лесу родилась елочка»?..
– Отчего нет? Для разогрева хотя бы…
– Златовласка моя, ты невероятно обленился и деградировал. Давай хотя бы… – она начала было «Турецкий марш», но тут дверь приоткрылась, и в кают-компанию скользнула Бэла Димина, закутанная в кусачую даже на вид серую шаль.
– Вы не на вахте? – спросила Бэла.
– Сейчас капитанская вахта, – ответила Санька за Сашку. – А у меня плановая проверка… – она бросила взгляд на часы, – через восемьдесят две минуты. Так что мы решили освежить наши школьные опыты… Мы тебе спать мешаем?
