– Что жедигерцы забыли во дворце Семетея?
– Они хотят увести Айчурек из дворца, – ответил знакомый Акжолтоя. – Говорят, на ней хочет жениться хан Кыяз.
У Акжолтоя потемнело в глазах. Вот тебе, подумал он, появилась маленькая радость и надежда у кыргызов, и ту враг хочет забрать. Акжолтой решил, что не позволит врагам лишить кыргызов последней надежды. Он срочно отправил джигита к старейшинам, чтобы их оповестить об ожидаемом потомке Манаса – пусть они живут с надеждой на хорошее будущее. Сам он с остальными своими джигитами и вместе с Эгизеем, Кочером и Акбалбаном примкнул к охранникам дворца…
Акжолтой сражался с жедигерцами отчаянно. Он взял на себя всю ответственность за охрану дворца Семетея. Дрался изо всех сил. Однако он чувствовал, что придется смириться с поражением от многочисленного войска. Один за другим погибали в неравной битве все бойцы охраны и его джигиты. Один за другим пали смертью храбрых Эгизей и Кочер. Улучив минуты передышки, он рассказал Айчурек о судьбе всех богатырей, верно служивших Семетею. Рассказал и о том, как поступил Канчоро со своим искалеченным и беспомощным братом Кюлчоро.
Потом Акжолтой дрался до последнего джигита из числа охранников и своих аулчан. Ему тоже очень хотелось последовать на небеса вслед за своими джигитами. Но возобладала необходимость выжить на этой войне, чтобы позже служить народу, когда вырастет потомок великодушного богатыря. Акжолтой присоединился к нойгутскому богатырю Акбалбану, чтобы прорвать окружение жедигерцев и выжить…
* * *
Горе от утраты Семетея помутило разум матери Каныкей. Старухе на восьмом десятке потрясение мешало осознать происходящее. Она никак не могла понять, что означает шум осады за стенами дворца. Она вошла в покои Айчурек.
– Айчурек, что за шум за дворцом? – спросила Каныкей у снохи.
– Жедигерцы напали на наш дворец, матушка, – ответила Айчурек. – С ними сражаются охранники.
– Они пришли за тобой, Айчурек, – сказала Каныкей. – Будь осторожна, не лезь к ним с оружием.
– Всему этому я сама виной, мать моя, – сказала Айчурек. – Я прокляла Семетея за то, что он меня не слушался.
– Мы сами виноваты во всем, – согласилась Каныкей.
– Это наказание от Тенгри, мать моя, – призналась Айчурек. – За мое грубое отношение к мужу.
– Много себя не вини! – упрекнула Каныкей.
– Эх, судьба! Мать моя, – глубоко вздохнула Айчурек, – почему я не поехала вместе с Семетеем?
– Береги себя, – простонала Каныкей. – Береги дитя Семетея. Не вздумай идти на битву.
– Если бы не ребенок, – всхлипнула Айчурек, – я бы унесла на небеса сотни душ жедигерцев.
– Ради него я еще не умерла, Айчурек, – продолжила Каныкей. – Запомни это. Хочу увидеть, как ты подаришь его твоему народу.
– Я все сделаю, мать моя, – заплакала Айчурек. – Ты только дождись. Выживи, прошу тебя.
– Я каждый день буду молиться и просить Тенгри, – шептала Каныкей, – чтобы он сберег потомка Манаса для нашего народа.
Они со слезами в глазах заключили друг друга в объятия. Они чувствовали, что от вражеского натиска затрещали двери в покои. Айчурек вытащила из ножен саблю Зулпукор, что висела на стене.
– Доченька, – взмолилась Каныкей. – Будь осторожна. Не делай этого. Соглашайся на замужество, чтобы спасти ребенка. Если родишь мальчика, я буду ждать еще двенадцать лет, чтобы увидеть его во главе нашего народа.
– Дай Тенгир осуществиться нашим мечтам, – прослезилась Айчурек.
