Она фыркнула и продолжила болтать с другой женщиной, которая, уже купив что хотела просто стояла рядом.
Я взяла из холодильника несколько бутылок пива не зная, подойдет ли оно Степе. Но, видимо, это было то самое название. Пусть он и утверждал, что сделает это сам.
Подошла к кассе и словила новую порцию смеха.
- Кажись, правду говорят.
- Маша, я могу сходить в другой магазин, мне все равно, кому деньги нести.
- Нужны мне твои двести рублей, - складывает руки, поднимая свой бюст выше и делая его больше в откровенном вырезе.
- Тогда мы пойдем именно туда, - слышу позади голос Степы и оборачиваюсь. – Пошли Лер.
Он берет коляску из моих рук и катит ее к двери. Агата тут же начинает с ним болтать на своем детском, а я смотрю в лицо продавщицы и хмыкнув ухожу за ними.
Догоняю парня с дочерью и молча ступаю рядом.
Мы покупаем пиво Степе, мне вино. Соки для Агаты и мужчина еще хватает какую-то игрушку для малышки.
- Спасибо, - улыбаюсь.
Он расплачивается, напрочь отказываясь даже смотреть в сторону моего кошелька, но я спорить не стала, и мы медленно идем обратно.
Смешки прохожих вновь повторяются и мне становится стыдно.
Степа это замечает и встает так, чтобы встречающиеся нам по пути домой люди, не соприкасались со мной, а с ним.
Я ни слова не произношу, потому что если начну, то буду ощущать свою никчемность, и выдам обиду, которой быть не должно. Да и будет похоже на оправдание.
Мы приходим в полной тишине домой. Я ухожу в дом, а он продолжает заниматься мангалом на улице.
В какой-то момент я кружусь на месте и понимаю, что мне нужно выдохнуть.
Облокачиваюсь на столешницу рука и опускаю голову.
Внутри дрожит натянутая струна и хочу сдержать порыв закричать.
Я нечасто ощущаю свое одиночество. Порой не придаю ему значения.
Но стоит мне оглянуться, посмотреть по сторонам, все встает на места, и я плачу.
Потому что тоскую по маме с папой. Тоскую по той жизни, что была. Не потому, что я не счастлива жить с дочерью, но если бы они были рядом, то, быть может… это серая пустота не была такой огромной и не сжирала меня иногда.
Ощущаю, как маленькая слеза скатывается на кончик носа и капает на пол.
Трясу головой. Не хочу этих мокрых глаз. Я не могу раскисать ради моей девочки. Я не могу.
Лера вдруг начинает пищать и стучать по полу погремушкой.
- Сейчас, милая, - отвечаю ей дрогнувшим голосом. – Мама, сейчас подойдет. Погоди.
На мое плечо опускается рука, и я знаю, что это он. Но не оборачиваюсь.
- Все в норме. Я сейчас.
Прочищаю горло и встаю ровно, но по-прежнему не оборачиваюсь.
Он стоит пару секунд и отходит.
- Не торопись. Я возьму Агату на улицу. Присоединяйся.
Дверь хлопает. И я выдыхаю.
- Дурацкий день, - невесело хмыкаю и умываюсь.
Прохожу мимо окна и вижу, как Степа играет с моей девочкой. Как она заливается от смеха. Мне обидно, что Рома не стремится с ней общаться. Она такая замечательная малышка, такая милая, а он… А он упускает важные моменты ее жизни.
Никакие алименты не сравнятся с тем, что уходит безвозвратно.
- Ну и вкуснотища получилась. Я почти поверил, что ты не умеешь мариновать мясо, - восхищаясь едой произносит Степа, снимая с шампура очередной кусок мяса с дымком.
- Я не говорила, что не могу, - улыбаюсь. – Мой папа был мастером маринада и научил меня. Но даже с учетом того, что я знала каждый грамм специй, он ни мне ни маме этим заниматься не позволял. «Король гриля» - так он себя назвал, - смеюсь, вспоминая его в те моменты.
