– На поддержание равномерной циркуляции парабеллума.
Старушка подмигнула, улыбнувшись краешком губ.
Да, этим можно втирать любую дичь, всё проглотят.
– Вникайте в происходящее. Управлять телом вы…
Голос Бабы Кати затухал и прерывался. Как и прежде, полутонами, отображались все объекты вокруг, только теперь стали пунктирными мои компаньоны.
Зато объявился звук лопающейся жвачки девчонки Мэллори, а окружение вокруг нее засияло колышущимися яркими красками.
– Погнали уже!
Резкий-дерзкий, низкий голосок. Еще и продолжает отдаваться эхом. Мэллори поскакала по просторам склада, опрокидывая дорогостоящее мудреное оборудование на своем пути, словно играясь.
Ноги сами собой затопали следом за девицей.
Автопилот… Ясно. Значит, и правда можно расслабиться и «смотреть кино». Только вот ощущения – странные. Гипер Естественные, утрированные, гиперболизированные… Вдох – словно тысяча, шаг – словно сто. Диссонанс между действиями и мозговым восприятием. Рассинхрон в мировоззрении…
– Мэлли, полегче!
Низкая звуковая волна, соприкоснувшись с окраской ауры Мэллори обратным течением, обогатилась цветом и явила юношу в черной кепке с белым принтом «69». На лице красуются едва выросшие усики и тощая бородка.
– Да какая, нафиг, разница? Круши, ломай, устрой дестрой, порядок – отстой…
– Мы ж сюда забрались только посмотреть, не?
Еще одна волна цвета озарила девчонку в красной бандане с черным черепом и пирсингом в губе.
– Катька, запихни свою любознательность в жопу! Мэлли, дело говоришь! Нахрен эти корпорации и их власть. Власть народу! Так говорили раньше?
Новый участник беседы присосался колышущимся каналом-щупальцем к общей цветастой извивающейся схеме.
Рослый пацан с синяками под глазами, в прозрачной черной сетчатой майке и шортах.
– Да, точняк!
– Ага, завали насос.
– Круши все, что видишь!
Растушеванное невидимой кистью пространство зацепило еще несколько ребят.
– Устрой дестрой, порядок – отстой…
– Круши, ломай…
Ребята запели какую-то песню, снося все на своем пути, оставляя за собой след из рухляди и мусора.
А мое тело подневольно тянет за ними. Ощущение недееспособности – отвратно. Потерять возможность задавать вектор своим действиям – не в моем вкусе совершенно. Так тут еще и как силком тянут, силой подталкивают. Глаза как будто обхватили чьи-то пальцы, сжимая белки костяшками, и водят вправо, влево. Не то что командуют, а просто обязывают смотреть «куда надо».
Мэллори, возглавляющая этот хулиганский дебош, выплюнула жвачку и задымила неким аналогом электронной сигареты, что ранее курили нон-стоп, не беря в голову вредные последствия… Хотя, если я правильно понимаю, сто лет назад уже прекрасно знали, какой страшной болезнью и возможной мучительной смертью это грозит.
Многие люди всегда плевали на безопасность и здоровье, ставя сиюминутные желания на первое место. Что в древние времена, что в недалеком продвинутом прошлом. Плюют и сейчас. Дурость убила многие разумные причинно-следственные связи, притупила желания, окислила мозги и испортила взгляды на жизнь… Но даже так – чувство самосохранения, базовые инстинкты выживания остались. И в противоречие им всем, что Дурные, что Просветленные – продолжают пить, курить, нюхать, колоться и находить способ себя одурманить, получить удовольствие – не смотря ни на что. Далеко ходить не надо: моя Кристина с радостью кумарит, хоть что ей говори; я – выпиваю; отец – балуется смесью коллекций химикатов Бахчисарая, забивая в трубку; Дурные в пригороде выращивают странные фрукты…
