Шаблоны доброты - страница 12

– Ааа, вот и он – повелитель зеленого царства! Значит тебе парень сегодня буду душу изливать. – Некоторое время я не видел говорящего, затем разглядел мужчину, что из-за цвета одежды будто бы слился с тюками, наполненными бледно-желтыми стружками.

– Пойдем-ка туда, где по тише, – громыхающий бас заглушал даже звук работающего оборудования. Мужчина неторопливо зашел в помещение с прозрачными стенами, откуда по-прежнему был хорошо виден цех, но шум, когда дверь закрылась, будто выключили.

Усевшись, первый собеседник с нескрываемым интересом принялся меня разглядывать, я также, хоть и более скромно, посматривал на него. За спиной мужчины, в совершенной тишине, продолжалась методичная работа автоматов. На фоне техногенной картины, он сам казался частью хорошо отлаженного механизма, с четкими, размеренными движениями, как будто управляемый специальной программой. С минуту никто из нас не произносил не слова, затем, не выдержав неловкой паузы я спросил:

– Здорово видеть Вас спокойно сидящим, в то время как за спиной кипит работа. Если не секрет, что у Вас там делается?

– Элемент здания, – мужчина кивнул головой в сторону огромной детали, – по сути часть большого конструктора, из которого, в итоге, соберется жилой дом, похожий на те в которых мы и живем.

Дело хорошее, при этом, еще беседы поучительные вести успеваю, и если первое занятие явное благо, то насчет второго не уверен, не мне, а вот тебе о его пользе вывод придется делать. Я ведь долго не знал, чем помимо основной работы еще заняться, талантов-то особых нет. Другие люди, семьи обычно заводят, но то – не мой путь, не семейный я человек. Вот скажи мне парень, получилось ли тебе самому полезное дело найти, помимо еды, что в саду своем растишь?

Этим вопросом мужчина попал в мое больное место, живо встал перед глазами кабинет, с последнее время пустующим рабочим столом. Не знаю что на меня нашло дальше, может вид собеседника подействовал, лицо его словно каменное, рот плотно сжатый, взгляд пронзительный вопрошающий, казалось даже положение тела его не допускало легкомыслия:

– Хочу мир лучше делать: чтоб светлее и радостнее он становился; чтоб доброты и искренности в людях прибавилось; чтоб войны лишь как дикость вспоминались, а обидчики слабых перевелись; один человек над другим чтоб не стоял более, ни в работе, ни в быту; чтоб ясность и осознанность в умах людей процветала, а корысть ушла, как дурной сон сгинула..

– Все ясно с тобой! – Мужчина перебил мою, только набирающую силу речь. Напротив ожиданий, от услышанного лицо его не стало мягче, линия рта сделалась только прямее, складки лица выразили еще большую твердость. Слова мои, загоревшиеся глаза, явно не вселили в него радостных мыслей, с нескрываемой иронией первый сосед продолжал:

– Учитывая твои пожелания, даже представить не смею, что за дело затеял, и спрашивать не буду. То-что уже услышал, у многих лишь насмешку вызовет – знаем мол таких чудаков, видели таких слюнтяев. И еще вот что тебе скажу, парень. Хорошо, что в Обществе оказался, подходящее место для таких. Ясно, что покладистый, многие угодливым бы назвали, часто размазней, бесхребетным, таких считают. Сдается мне, на прежнем месте ты раздражение вызывал, из-за мягкости, доброжелательности, миролюбия своего. Подобные качества многих напрягают, заставляют чувствовать себя неуютно, вносят разлад в их, порой, звериное миропонимание. Поскорее изжить таких пытаются, "съесть". Ведь по общему мнению – выделяться нельзя, своим необычным поведением "нормальных" людей мучать. Странно, что пройдя такую школу, ты не растерял любовь к людям, не озлобился, а наоборот, как слышу желаешь роду людскому благоденствия, на что-то светлое еще надеешься.