– Пст, псссст! – зашипела вода на раскаленном металле. – Эй, дружище! Ты тут?
– Йост?
Разбитые губы отказывались шевелиться, надсаженное горло с трудом исторгало звуки, но Вальтер был рад разговору как никогда. Даже боль немного поутихла.
– Мрачновато тут у вас! Прямо плач и скрежет зубовный!6 – послышался бодрый голос шута.
– Как? Как ты сюда попал? – удивился Вальтер, инстинктивно повернувшийся к решетке, за которой стоял нежданный посетитель. Боль тут же вонзила в тело свои когти, заставляя музыканта выгнуться, как на дыбе.
– Я, сын мой, облачился в бабские одежды, именуемые рясой, и повелел открыть мне дверь, дабы наставить тебя, еретика, колдуна и закоренелого грешника, на путь истинный!
Шут превосходно скопировал одного из дознавателей. Вальтер в первый момент даже подумал, что их застали врасплох.
– Ты за мной? – робко спросил Вальтер, боясь спугнуть эту мысль.
– А то как же! – ободрил шут, и музыкант едва не просиял.
– Вернулся я, значит, с Блоксберга, а в деревне только и говорят, что тебя повязали, как колдуна. Непорядок, дружище! Все ведьмы на празднике были, у князя тьмы отчитывались, а ты решил поработать сверхурочно? Надеюсь, ты готов предстать перед грозными очами предводителя адских легионов?
– Я ничего не делал! – забился Вальтер. – Не делал я!
– Да ладно! – протянул шут. – Меня-то не обманешь! Уголь горшечнику кто отнес? Ты. У него ночью дом загорелся, насилу потушили. Траву корове кто дал? Опять ты. Сдохла корова. Куклу мальчишке кто помог сделать? Снова ты! Девочка слегла, того и гляди преставится. И ладно бы по отдельности, а тут все разом, в Вальпургиеву ночь. Ты сам справился или тебе ведьма помогла?
– Как Эльза и Томас? – вновь встрепенулся Вальтер. В Гослар их увезли вместе, но с тех пор, как за ними закрылась решетка здешних подземелий, их развели в разные коридоры и допрашивали по отдельности.
– Живы пока, но это ненадолго, – мрачно предрек шут.
– Йост, вытащи нас!
– Шутишь? – хмыкнул лжеинквизитор. – Одна ряса на всех не налезет.
– Тогда хотя бы их! – попросил Вальтер.
– Ее точно казнят, дознаватели свое дело знают. Чего она пропустила Вальпургиеву ночь? Слетала бы, как все, ничего бы и не случилось! – продолжал валять дурака Йост.
Вальтер в отчаянии задергался на веревке. Резь во всем теле стала совершенно нестерпимой, и голос невольно сорвался на визг:
– Йост, не бросай меня!
– Не брошу, дружище, – весело произнес шут. – Признавайся во всем, чтобы вас поскорее на казнь повели, тогда что-нибудь придумаем. А сейчас мне пора.
Едва мигнувший луч надежды коротко затрепетал и погас окончательно.
– Поговори со мной еще! Хоть немного, Йост! Не уходи! – умолял Вальтер, но шут был непреклонен:
– Мне пора. Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою, и непорочность путей твоих – упованием твоим?
Вальтер изо всех сил сосредоточился на окружающем мире, пытаясь различить знакомое звяканье или хотя бы тихий звук удаляющихся шагов, но услышал только сухой скрип веревки. В следующий миг все его силы ушли на то, чтобы не захлебнуться собственным криком.
