– Как вам сказать? – ответил Гиш, – конечно, бывало не раз, что люди, очень полагавшиеся на мсье Луи, жестоко ошибались в своих расчетах, но думаю, что в настоящем положении для вас едва ли кто-нибудь сделает больше, чем он.
* * *
Оставив Ренэ в приемной, Гиш, следуя приглашению Лапорта, старого доверенного камердинера Людовика, вошел в кабинет короля и с волнением стал ожидать появления Людовика – ведь от их свидания зависело так много! Ничего того, что так дорого было хищной стае, роившейся вокруг трона, не нужно было графу Арману. Он был слишком знатен и слишком богат, чтобы королевская милость могла что-нибудь прибавить к его имени или состоянию. Но, придворный по рождению и привычкам, Гиш чувствовал себя вне придворной жизни, вне влияния и крупной роли при самом короле, как рыба, вытащенная на берег. И теперь свидание с Людовиком должно было показать ему, ошибся ли он или нет, рассчитывая изменой Филиппу вернуть утерянную дружбу короля.
Вскоре на пороге появился Людовик, и его вид сразу переполнил сердце Гиша радостной надеждой.
– Здравствуй, милый Гиш, – сказал король, ласково протягивая руку Арману. – Рад видеть тебя!
– О, ваше величество! – с волнением проговорил Гиш, опускаясь на одно колено и приникая к королевской руке.
Людовик, тронутый искренним волнением Гиша, попытался приподнять его, но граф, покрывая его руку бессчетными лобзаниями, продолжал:
– О, ваше величество! Как тяжело мне было это время от сознания, что милость моего короля отвернулась от меня!
– Встань, встань, милый Гиш! – настойчиво сказал король, приподнимая друга своего детства с пола. – Сядем вот здесь, – он подвел Армана к паре кресел, – и поговорим! Что было, то прошло! У каждого из нас бывают свои дурные минуты, настроения, даже капризы. Ну, да я уже сказал: что было, то прошло!
А теперь расскажи мне лучше, что натворил вчера вечером мой милейший братец?
Гиш рассказал королю все подробности вчерашнего «имбролио»,[16] отнюдь не щадя герцога Филиппа и не скрывая того яркого оттенка глубокой безвкусицы, который получила скандальная история «уличения неверной жены».
– Нет! – вскликнул Людовик, и глубокая морщина недовольства залегла между его бровей. – Филипп положительно компрометирует свое положение ближайшего члена королевской семьи! Что за черт в самом деле. Какой-нибудь мелкопоместный дворянин сумел бы с большей честью выйти из подобного положения, а этот недоумок добровольно рядится в лохмотья ярмарочного шута! – Он задумался, потом засмеялся и прибавил: – А все-таки хотел бы я видеть физиономию милейшего братца!
– Желание вашего величества легко исполнить! – ответил Гиш. – Его высочество собирается навестить сегодня ваше величество, чтобы требовать заступничества за маркиза де Вард! – и граф, давясь от душившего его хохота, рассказал то, что уже известно читателю по предыдущему.
– Гиш, да ты шутишь! – в полном изумлении воскликнул Людовик. – Неужели Филипп серьезно собирается основывать свою претензию на том, что дуэли запрещены? Да ведь в таком случае я должен первым делом посадить в Бастилию именно Варда, а не этого петушка! Пусть ранен Вард, но ведь, во-первых, он был зачинщиком ссоры, во-вторых, ему, парижанину и придворному, королевские указы должны быть знакомы лучше, чем провинциалу! Тем не менее это прекрасно складывается! Визит Филиппа даст мне возможность поговорить с ним на тему о вчерашнем скандале. – Людовик снова задумался в воскликнул затем: – Но этот гасконский герцог! Господи, что за забавный тип! Право, Гиш, во всей этой истории самое лучшее – то, что тебе удалось откопать такого занимательного чудака! Ты привел его с собой?
