– А здесь филиал Академии наук, – перебил я, – собрание гениев, гуманистов и просто культурных людей!
Буквально тут же раздался хороший добротный русский мат в исполнении одного из сержантов, наставлявшего «чурку тупорылую» обращению с КПВТ.
– Курбанов! – рыкнул Семёныч.
– Я, товарищ прапорщик! – высунулось из люка БТРа загорелое чумазое лицо.
– Чурку ты в зеркале видишь, когда бреешься, понял?!
– Так тут…
– Я спрашиваю, понял или нет, сержант?!
– Понял, товарищ прапорщик, – под дружный хохот солдат нехотя проговорил Курбанов, скрываясь в машине.
– Да, Ваня, ты прав, с культурой есть проблемы, но мы работаем в этом направлении, – стараясь подавить смех, признал Дед. – Ладно, это всё лирика, пойдём о насущном покалякаем.
Мы двинулись в сторону живописной группы вишнёвых деревьев, растущих около забора, окружающего нашу, с позволения сказать, воинскую часть.
– Семёныч, а ты заметил, какая сегодня изумительная погода? Хорошо бы в горы пойти…
– Ну, так завтра и пойдём.
– Да нет, ты не понял, – мечтательно проговорил я, всматриваясь в окружавший нас пейзаж. – Как раньше, до войны, представляешь, а? Девочки, шашлык, палатка, речка журчит…
– Всё как здесь, Ваня, – ехидно вклинился в мои рассуждения Дед, – только девочек нет, хотя при желании можно найти, шашлык сейчас будет, на речку сходим, по горам пошастаем… Последнее, правда, только завтра.
– Никакой в тебе поэзии нет, Семёныч, одна проза. Даже помечтать не дашь, сразу давишь суровой реальностью. Ты посмотри, какая красота вокруг, здесь надо писать стихи, любить женщин, воспитывать детей, вести философские беседы о смысле жизни и предназначении человека!..
– Не всем быть поэтами, надо и о реальности помыслить, – прервал мои излияния Дед, закуривая свою любимую «Приму», – а посему вернёмся к нашим баранам. Сначала скажи, что вообще думаешь на тему ваххабитской деятельности в Сардачоре?
– Туфта! Никогда там «вовчиков» не поддерживали, и вдруг какой-то склад с литературой, оружием, и где? В мечети у Саида-ака, одного из самых лояльных к нам мулл!
– Согласен, но ты сам сказал – лояльного к нам, – внимательно посмотрел на меня Дед, – не к правительственным войскам, а лично к нам, правильно?
– Семёныч, что-то я тебя не пойму, ты загадки загадывать будешь, или как? Ежу понятно, что правительство здесь все видали в гробу вместе с его армией беспредельщиков! Да, нас в кишлаках более-менее уважают… – Я пару секунд помолчал, наблюдая за ящерицей, греющейся на солнце. – И боятся тоже, без этого нельзя! Всё должно находиться в равновесии, и уважение, и страх…
– Всё верно, командир, всё верно, – задумчиво покачал головой Дед, – только последнее время насчёт уважения туговато, многие думают, что Хашима ты подставил, ну и сам понимаешь, что, где и как… – Несколько мгновений я слышал только слабое шуршание листвы, сопровождаемое стрёкотом цикад и шумом в моей голове, вызванном общением с высоким начальством и возлияниями с Гасан-боем.
– Я подробностей, Ваня, не знаю, в отпуске тогда был.
– Да, Михаил Семёнович, тебя тогда не было. К сожалению!
– Сам ты особо не распространялся, – тяжёлый взгляд в мою сторону, – а говорят всякое! Не знал бы тебя… Э-эх, да что там говорить, – Дед махнул своей гигантской пятернёй. – Подставили тебя, как пацана! Хорошо, хоть жив остался, и то ладно…
