Одна из желтых лампочек посреди коридора не работает. Бонер проходит сквозь тьму и поворачивает направо, мимо встроенных в стену дверей холодильников. Большинство дверей заколочено, но некоторые по-прежнему открываются. Они понадобились, чтобы доставщик льда не портил линолеум новеньких кухонь своим товаром.
Теперь двери холодильников не нужны. Больше никто не укладывает линолеум на пол.
Кенилворт Армс часто перестраивали, и теперь расположение комнат сильно отличается от оригинальной планировки. Сегодня это запутанный лабиринт из так называемых студий и однокомнатных квартир, испещренный заколоченными дверьми; окнами, забитыми фанерой или заложенными кирпичами, и стенами, расположенными под немыслимыми углами в неожиданных местах. Чтобы попасть в квартиру 307, Бонеру нужно отпереть две двери. Первая сделана из тонкого мазонита и на несколько десятков лет новее, чем винтажные панельные двери на входе в здание. За ней находится бывший общий коридор большой двухкомнатной квартиры. Когда дверь открыта, она полностью перекрывает узкий проход. Бонеру приходится проявить чудеса ловкости, чтобы закрыть ее за собой. Следующая закрыта на дешевую ручку-защелку – чисто для показухи. Бонер может открыть ее с помощью расчески. За дальней дверью живет пухлая жилистая женщина, которая держит кошек и работает телефонисткой на полставки. Бонер так думает. Он никогда не удосуживался спросить. Ради чего? Для большинства жильцов этот дом – перевалочный пункт. Отсюда либо переезжают в районы побогаче, либо оказываются в мрачном забвении.
Соседке Бонера досталась половина оригинальной квартиры, с кухней. Ему же – другая половина, с ванной комнатой.
Можно сказать, что повезло. Страшно представить, что она использует в качестве ванной. А Бонер, в свою очередь, не любит готовить. Вместо кухни у него есть дополнительный шкаф. Судя по высоким угловым окнам, выходящим на перекресток Гаррисон и Кентмор, ему также досталась комната, которая раньше была гостиной.
Бонер открывает дверь в свою квартиру, прилагая усилие. Она сегодня невероятно тугая, словно дверная рама уменьшилась на дюйм со всех сторон.
В квартире настенный выключатель издает лишь щелчок. И еще щелчок. Фергус, менеджер здания, опять дурью мается и включил слишком много электроприборов. Распределительный щиток – в подвальном коридоре, рядом с прачечной. Электричество вырубает слишком часто, и чаша терпения Бонера переполнилась. Но прежде чем разобраться с этим, он должен отлить. Бонер считает, что из-за наркоты размер его мочевого пузыря уменьшился до пачки из-под сигарет.
В квартире воняет. Аммиаком, или тухлым бургером, или канализацией. Супер. Если канализационные трубы замерзли, то их придется разморозить с помощью огня. Если проблемы с водопроводом и электричеством связаны… ну, может, все здесь взлетит на воздух к завтрашнему утру. Пожар наверняка подпалит всем жильцам задницы.
Аквамариновые глаза Бонера привыкают к темноте, пока он двигается вглубь квартиры. На противоположной стене он видит белые матовые прямоугольники штор, подсвеченные люминесцентной комбинацией уличных фонарей и снега. Бонер может различить в темноте очертания кровати, шкафа, бумбокса и даже маленького электрообогревателя, подключенного к временно бесполезной розетке.
Ванная комната освещена серебром рассеянного света. Бонер знает, что окно рядом с ванной не открывается во внешний мир. Свет, который он видит, похож на след от выключенной электрической лампочки, остающийся на сетчатке глаза, но слабый и холодный. Есть в нем что-то органическое, напоминающее тускнеющих мертвых светлячков или призраков.
