– Знаешь что, Юджин… – Задумчиво проговорила она. – Ты добросовестный?
– Да, мэм! Несомненно!
– Хочешь в магазине работать? На место Ланы я еще никого не брала.
Пацан от восторга захохотал в голос.
– Да!!
– Но у меня несколько условий.
– Какие? – Восторг, конечно, восторгом, но и подозрительность Юджин не растерял, поэтому голосить перестал. Даже сощурился.
Ульяна расстроено посмотрела в свою чашку. Кофе все-таки успел стать теплым.
«Дрянь», – подумала она, протяжно вздохнула и отодвинула от себя такой невкусный теперь напиток.
– Первое, ты отмываешь честно мою дверь. Второе, ты ко мне не пристаешь. Третье, выполняешь все мои поручения. Поручения, естественно, оплачиваются, как внеурочные.
– Идет!
– Вот и славно, – Уля поджала губы и встала из-за стола. Кофе-то ей нужно было варить заново.
Какое счастье, что к температуре завтрака эта женщина не относилась так же придирчиво. Дурные привычки чертовой шакалки однажды сведут меня в могилу, вот увидите! Меня и мой бар. Разорительное мероприятие готовить ей новую чашку кофе, стоит старой постоять больше пяти минут без дела, но чего только не сделаешь для любимой подруги, верно?
Тем же утром, несколькими часами позднее, я как раз вынесла любимой подруге очередную порцию бодрящего напитка на веранду. Она ж как в первый день, пришив Чичи, завалилась ко мне в бар в окровавленной рубашке за чашкой любимого горячего латте, так и взяла за правило пару часов в день проводить на моем крыльце. Засунет свой тощий зад в стул, ноги сложит на перила и сидит раскачивается, дурная!
Я остановилась рядом с ней и протянула чашку ароматного дымящегося кофе. Зерна у меня что надо! Лучше, чем у столичных прыщей.
– И что же, оттер? – усмехнулась я, глядя вдаль на приближающегося шерифа.
От участка до моего «Святого Моисея» по улице было около ста метров, и походку этого мужчины невозможно было спутать ни с чьей другой.
Уля надменно фыркнула, а потом захохотала:
– Ну, половину – да, к тому моменту, как я в грузовик садилась. Вторую половину, может, уже закончил. Кто ж знает? Я ему еды оставила. Велела, как домоет, дом закрыть и в магазин нестись. Осваиваться на новом рабочем месте, так сказать.
– Не боишься, что в белье твое заберется, пока тебя нет?
Шакалка снова фыркнула:
– Я на него Люсиль натравила, а за нарушение правил пообещала потерю места в магазине.
Я засмеялась и кивнула в направлении шерифа:
– Ди Старший на поздний завтрак идет.
Ульяна встрепенулась, и ноги на дощатый пол бухнула так, что каблуки гулко стукнули. Дальше, как обычно, она оплошность свою поняла, плечи расправила и чашку двумя руками обняла, придав лицу такое особенное выражение… Такое «Ди Старший меня не интересует».
«Не интересует, не привлекает, и, вообще, отстань, Женя».
Я, как обычно, ударила носком сапога стул, на котором дурная изобразила королеву.
– Пойду-ка Хантера тоже пну, чтоб готовил. – Я демонстративно хмыкнула и скрылась в своем баре.
В конце концов, это история не обо мне. Я всего лишь подруга и рассказчик. Ну, и еще владелица лучшего питейного заведения в радиусе мегапарсека. А я говорила, что с шести до десяти по будням в «Святом Моисее» скидки шахтерам на любую позицию из вечернего меню?
– Мэм, – шериф поравнялся с крыльцом, снял шляпу и склонил голову в элегантном поклоне.
От этого поклона у нашей Ульяны Павловны неизменно начинало дребезжать сердечко, колени слегка слабели, а от терпкого тягучего «мэ-э-эм» и вовсе голова кругом шла. Опасный, в общем, был мужчина в понимании шакалки. Крайне опасный!
