При всём моём "красноречии", язык не повернулся произнести такую пошлость вслух. Это я на хуй могу с лёгкостью послать, а здесь другое...
Моя хлюпающая дырочка была более разговорчивой. Виктор и так понял, чего мне от него надо.
– Да, милая! Я буду нежным, – пообещал здоровяк, ловко орудуя внутри меня своими толстыми, длинными пальцами.
17. Даша
Я была так увлечена собственными ощущениями, так возбуждена, что не сразу почувствовала нестерпимое жжение между ног. Оно было неестественным и усиливалось с каждым движением Виктора. В моей дырочке уже начало просто невыносимо зудеть!
– Ты что наделал, придурок! – зашипела я, как гадюка, выскакивая из-под мужчины, будто ошпаренная, хватаясь за промежность рукой.
Это мазь! Это из-за неё так нестерпимо жжёт!
– Что? – непонимающе уставился на меня Виктор.
– Спасибо, блять, намазал, так намазал! Знаешь, как щиплет? Хоть огнетушителем туши! А-а-а, чёрт! – воскликнула я и бросилась бегом в ванную.
Кое-как отмыла свою звезду от вонючей мази. Чуть ли не в дырку себе душ засунула, и всё равно пекло.
Вошедший в ванную Виктор добил меня своей беспардонностью. Я хотя бы письку могу помыть в одиночестве? Господи, как же он меня бесит!
– Что там у тебя, Дашунь? – с любопытством заглядывая в душевую кабинку, спросил Виктор. – Может, врача вызвать?
– Себе намажь елду и вызови! – огрызнулась я. – Уйди, а?
Он вздохнул и пошёл к раковине, чтобы вымыть руки с мылом. Потом вернулся, взял полотенце и принялся ждать меня.
– Ну, прости, ягодка! – виновато выдавил он из себя, протягивая мне полотенце. – Голову потерял от твоих прелестей! – Я проигнорировала его заботливый жест и вытерлась другим полотенцем. – Чешется? Давай я почешу? Прямо изнутри пошаркаю, – заржал мужик, окончательно выводя меня из себя.
Натворил делов, а теперь угорает? Очень смешно. Я тоже хороша! Раздвинула ноги на свою беду. Так мне и надо! Это мне как бы боженька намекнул, что ни стоило вести себя с этим уродом, как доступной шлюхе.
Так обидно было, словами не передать!
Я надела на себя сорочку и пошла в гардеробную искать чистые трусы. Когда я вернулась в спальню, Виктор лежал ровно посередине кровати. Он поманил меня к себе рукой, и я пошла. А что мне оставалось? Хоть одеялом прикрыл свои причиндалы великаньи, и на том спасибо.
Я легла с краю и отвернулась от мужчины, сгорая от злости. Сейчас бы трахал меня, натягивая на свой размерчик, а не вот это вот дерьмо! Складочки всё ещё жгло, но не так сильно, как кипело у меня внутри.
– Да-а-ш, – протянул здоровяк, придвигаясь ближе ко мне. Матрас под ним прогнулся, а потом я почувствовала, как его колючие волосы на груди уткнулись между моими лопатками. – Кисунь, ты обиделась, что ли? Я же не специально... Я тоже расстроился. – Он закинул на меня свою ручищу и развернул лицом к себе. – Как пися остынет, я тебе куни забабахаю. Хочешь?
Сука, он так это сказал, с такой надеждой, как будто хотел этого куни, больше, чем я. Ему вообще всё равно на мою волосню? Извращенец! Долбанный, пошлый извращенец!
– Ты чё пиздолиз? – поморщилась я. Мне куни никогда не делали. Бабам на тюрьме я не давалась, гражданин начальник не отлизывал мне по понятным причинам, а Серёжа не предлагал. – Нравится в бабские пилотки нырять? А говорил, что сидел?
– Я не пиздолиз! – обиженно ответил Виктор. – Но к тебе бы занырнул. Ты же почти моя жена, это не зашквар, это другое. Ты только разреши, Дашунь, тебе понравится.
