Он решительно набросил капюшон.
– Не слишком ли круто, Михал Дмитриевич? – прошептал Девятьяров. – Дети всё-таки. Хоть и – сказать по правде – непутевые. Робка наш вовсе от рук отбился. По каким-то общежитиям да трущобам ночует. САМ боится, как бы с наркотиками не связался.
– В армию их всех надо. В стройбат. Мигом пообчешутся. Армия не таких обломов обламывала.
Прокурор потряс кулаком, бросил ещё один недобрый взгляд на перетрусившего, не рассчитывавшего зайти столь далеко сынка, и шагнул за порог.
Девятьяров пролистал бегло протоколы. Убрал в папку.
– Забираю, – объявил он посеревшему дежурному. – Утром доложу.
Вышел вслед за прокурором.
Все взгляды сошлись на потерянном дежурном.
– Чего уж теперь? Разбирайте, – Яблочков кинул перед собой изъятые документы.
Вызволенные правонарушители, неуверенно озираясь, потянулись к выходу.
Робик Баулин первым выскочил на улицу. И тут же угодил в жёсткие объятия поджидавшего Девятьярова.
– Долго будешь отцовское имя трепать?! – без предисловий рыкнул тот.
– Да ладно тебе, Димон! – Робик хохотнул примирительно. – С чего вообще базар? Ну, приобнялись со шведами в порядке дружбы народов. Я их вообще агитировал примкнуть к соцлагерю. Почти уговорил, кстати. Если б ухари комитетовские не налетели, может, Швеция уже в Восточный блок вступила!
– Третий раз за два месяца, считай, из тюрьмы достаю! – Девятьяров сильной когтистой рукой ухватил насмешника, сжал, не жалея, так что тот – против воли – аж взвыл. – Учти, Робка, я не отец, который тебе всё спускает. Подломишь мне биографию, самого об колено прежде переломлю… Думаешь, не знаю, с кем в Москве колобродишь? С билетными спекулянтами!
Из двери стали выходить остальные.
– Да отвянь ты! – Робик вырвался. Отбежал, болезненно оглаживая локоть, в сторону. – У вас с папашей свой маршрут, у меня свой.
Девятьяров, отошедший к поджидавшей «Волге», высмотрел среди прочих Павлюченка, подманил.
Тот, недоумевая, подошел. Под насмешливым взглядом стянул шляпу.
– Ты ведь с химкомбината? Из комитета комсомола? – коротко уточнил Девятьяров. – Я тебя запомнил, когда на городском партактиве от молодёжи выступал. Звонко!
Котька переступил ногами. Бубенчики предательски звякнули.
Девятьяров с сомнением скосился на брюки.
– И здесь звонко…
– Отзвонился, похоже! Меня сегодня в партию, в кандидаты должны были принимать! – хмуро признался Павлюченок. – Теперь уж опа на! От ворот поворот.
– С Робертом давно знаком?
– С Баулой? Да так. Пересекались в общаге.
Заметил, что интерес в глазах Девятьярова начал тухнуть. Воспламенился. – Да что там? Корешкуем, можно сказать! Стараюсь подправлять, чтоб в русле оставался.
– По ресторанам да притонам тоже вместе?
– Да я всё больше на комсомольской работе, – пытался сориентироваться Павлюченок.
Девятьяров задумался.
– С сегодняшнего дня всё, что делает этот отморозок, должен знать я.
– Это чего, доносить, что ли?! – Павлюченок возмутился.
– Информировать, – холодно уточнил Девятьяров. Зыркнул на часы. – Да или нет? Без антимоний. У меня мало времени.
– Как-то заподло, – Павлюченок заколебался. Заметил, что Девятьяров потянул ручку машины. Заторопился. – А как насчет партии?
– Вступай, – разрешил Девятьяров. Помахал папочкой. – Это в сейф уберу. До первого прокола. Считай, твоё секретное досье. А разговор наш будет первым партийным поручением… Так что?
– Ну, раз партии надо!.. Только хочу быть правильно понят…
