– Вы эту куртку не узнаёте?
Все замерли, задержав дыхание.
Вадим расправил куртку и сказал:
– Такая же была у Виктора.
Он дёрнул бегунок на молнии, застёгивая куртку, но где-то на середине он намертво остановился, упёршись в сломанный зубчик.
– И заедала молния на этом же самом месте, Виктор всё хотел её поменять, но не успел до отъезда… – куртка выпала из его рук, Вадим поднял изумлённый взгляд на Ивана.
Нина Петровна и баба Света одновременно испуганно прикрыли рот ладонью и выдохнули:
– Ох!
Иван побелел лицом и встал. Вадим поднялся и, пошатываясь, подошёл и крепко его обнял, прижав к себе:
– Витька! – только и смог выговорить он.
Иван стоял, опустив руки, в его глазах бились недоумение и боль. Сёстры, глядя на них, захлюпали носами и, отвернувшись, начали уголками платков промакивать потёкшие вдруг слёзы.
– Счастье-то какое! – выдохнула баба Света.
Когда Вадим, наконец, оторвался от брата, то, отстранив его от себя, спросил:
– Ты что, меня совсем не узнаёшь?
– Нет, – с надеждой вглядываясь в его лицо, но не находя ни одной знакомой черты, ответил тот. – Ничего не помню.
Он был сильно расстроен, Вадим обнял его за плечи:
– Ну, ничего, ничего, главное – ты жив, а память вернётся. А ведь ты вот-вот станешь отцом.
Иван удивлённо посмотрел в глаза брата.
Баба Света подскочила:
– Нинка, пойдем, я тебе яблоню свою новую покажу, пусть братья поговорят.
Нина Петровна поднялась и, всхлипнув, вышла вслед за ней.
Братья сидели напротив и не могли оторвать друг от друга глаз.
– Ты что, совсем ничего не помнишь? – снова спросил Вадим.
Виктор вздохнул:
– Нет, последнее, что помню, так это как очнулся в больнице. Мне сказали, что меня нашли в канаве, сильно избитого в этой самой куртке. Когда я пришёл в себя, даже имени своего не знал, – Виктор горько усмехнулся. – Иваном это уже меня Нина Петровна нарекла и к себе забрала. По правилам меня должны были пожизненно в интернат отправить. Ведь не искал меня никто… – взглянул он на брата.
Вадим взгляда не отвёл:
– Мы же тебя похоронили на Троекуровском кладбище, рядом с отцом. Гроб у тебя из красного дерева и памятник гранитный уже поставили.
Виктор откинулся на спинку стула:
– Как это похоронили? Не понял…
Вадим вздохнул:
– В тот день ты выехал из райцентра на своём «крузаке», но до дома не доехал. А на следующий день нашли в овраге твою обгорелую машину со сгоревшим телом внутри. Мне позвонили, я ездил на опознание, так как Наташа в больнице тогда лежала. То, что мне показали, опознать было невозможно, но по росту и костяку похож на тебя. Делать какую-то экспертизу никому и в голову не пришло, ведь машина была точно твоя, там по винам всё быстро определилось. – Вадим сокрушённо покачал головой. – Интересно, а кого же мы похоронили?
– То есть получается, что в машине сгорел не я, а кто-то другой? А меня вытащили, избили и сбросили в канаву?
– Получается, так, – кивнул Вадим. – Интересно, как же этот «кто-то» оказался в твоей машине? Семён говорил, что от него ты выехал один вместе с Шаманом и нигде задерживаться не собирался.
– Кто такой Семён и что за Шаман? – спросил Виктор.
Вадим покачал головой:
– Да, брат, дело плохо. Семён – твой друг, а Шамана ты сейчас увидишь, это твоя собака. Это он почуял твой запах на этой куртке. Как он будет рад! Ты и его не помнишь?
– Нет, – сжал виски Виктор.
– А ведь именно из-за него ты и попал в эту передрягу.
