– Весьма нерадостная перспектива.
– Старый мир был очень хрупок, и он разбился, – сказал Реннер. – Теперь мы пытаемся собрать осколки. И для этого нам очень нужна ваша помощь.
– Моя? – Я просто должен был переспросить, хотя и не слишком удивился новому повороту нашей беседы. Не зря же он потратил на меня столько времени, не зря обстоятельно отвечал на мои вопросы, которые никоим образом не касались его следствия. Кроме того, я уже привык, что всем в этом времени от меня что-то нужно, и готов был услышать любое предложение. Ну, почти любое. – Чем же я могу вам помочь?
– Времени осталось мало, – сказал Реннер. – В одиночку Империя не выстоит. Нам нужен военный флот, нам нужны все ресурсы, которые мы можем получить, нам нужно объединить все силы. Наши заводы и верфи работают круглосуточно, рабочие смены увеличены, сейчас вся экономика Империи подчинена лишь одной необходимости – необходимости строить корабли. Но наших сил может не хватить для того, чтобы уложиться в срок. На бывшие планеты Альянса надежды мало, они только начали выкарабкиваться из своих собственных проблем. Марсианские верфи не могут производить больше одного корабля в год, Земля лежит в руинах, дальние планеты, с которыми мы ведем переговоры, готовы сотрудничать, но они мало что могут нам предложить. В то же время совсем рядом с Империей находится очень ценный источник ресурсов, звездная система с развитой промышленностью, которая практически не пострадала в период изоляции. Нам очень нужно сотрудничество с этой системой, но ее правитель не готов пойти нам навстречу и не желает действовать вместе с нами.
– С его стороны это выглядит как суицидальный порыв, – сказал я, начиная понимать, о какой именно звездной системе идет речь. – Но это очень не похоже на того человека, который был правителем в старые времена.
– Асад ад-Дин умер, – сообщил Реннер. – Примите мои соболезнования.
– Э… да, – сказал я. – Спасибо.
– В «старые» времена именно он был инициатором курса на сближение между нашими государствами, – продолжал адмирал. – Его сын, ставший калифом после его смерти, решил отказаться от этого курса. Он считает, что Левант достаточно хорошо защищен и не нуждается ни в чьей поддержке.
– Очень глупо, – сказал я. – Но я все еще не понимаю, чем я могу помочь.
– Я знаю, что у вас с Асадом существовали некоторые разногласия, но после событий на Веннту вы считались мертвым, и он не стал вычеркивать вас из списка наследования и отрекаться от названого отцовства, – сказал Реннер. – В период изоляции не существовало ни единого шанса, что вы можете появиться на планете и заявить свои права, так что Керим ад-Дин тоже не стал озадачиваться этим вопросом.
– То есть…
– То есть вы все еще считаетесь названым сыном калифа, Амаль ад-Дин, – улыбнулся Реннер. – И формально именно вы являетесь законным наследником умершего правителя Левантийского Калифата.
Несмотря на то, что за время нашей беседы Реннер поведал мне много удивительного, последняя новость меня попросту ошеломила.
Я познакомился с Асадом ад-Дином во время партизанской войны в джунглях Новой Колумбии. Он был сложным человеком и очень любил осложнять жизнь другим.
Внесение моего имени в список наследования было чистой воды фикцией, при помощи которой Асад намеревался извлечь выгоды из текущей политической ситуации, и мы оба знали, что трон Леванта мне не светит ни при каком раскладе. Собственно говоря, если бы все шло по плану Асада, то я должен был погибнуть вскоре после того, как мое имя оказалось в этом списке, и тот факт, что я таки умудрился выжить, вызвал «небольшие разногласия», о которых упоминал Реннер. Суть разногласий заключалась в том, что Асад хотел видеть меня мертвым и прилагал к исполнению этого желания вполне конкретные усилия, а я в свою очередь делал все, что мог, желая остаться в живых.
