Жмурюсь и немного приоткрываю глаза.
Быстро скольжу взглядом по стенам с цветочным принтом, расписанным вручную, и стираю капли пота со лба. Это не был удар о стену. Я упала с кровати и ударилась, тем самым, порождая воспоминания. За дверью шум, напоминающий сбор осколков с помощью веника и совка.
Поднимаюсь на ноги и выглядываю из-за двери.
– Я сегодня же куплю новую, Эмма, – подняв голову на скрип петель двери моей комнаты, Жак с сожалением смотрит на меня.
Обращаю взгляд к его ногам, и наблюдаю осколки моей бывшей любимой кружки.
– Прямо сейчас, – добавляет парень.
– Есть другие, – жму плечами, коротко улыбаясь.
Выпрямляясь, Жак окидывает меня быстрым взглядом синих глаз. Держа в одной руке совок, а в другой веник, он собирает остатки с пола и находит опору в наконечнике, словно эта хрупкая и неустойчивая вещица способна выдержать массу его тела.
– Я всегда говорил, что ты должна быть наглее и настойчивее.
– Какая есть, – говорю я.
– Давай же, Эм, это твоя любимая кружка. Ты почти не расстаёшься с ней, она всегда в твоей комнате. Потребуй её с меня. Ты должна сказать, что тебе нужна точно такая же, чтобы я оббегал весь город в её поисках, даже слетал на другую планету, если необходимо.
– Ты придаёшь этому слишком большое значение.
– Ты пытался, – вступает Алестер, проявляясь из ванной комнаты с полотенцем на бёдрах. На его губах играет легкая беспечная улыбка, которая говорит только об одном: они хорошо провели время, пока я спала.
Взгляд его серых глаз прикован ко мне. Я могла бы сказать, что дождливая погода – это мрачность и депрессия, но, когда заглядываю в глаза Алестера, думаю совсем иначе. Даже в полной темноте можно отыскать свой лучик света. Таковым является он – мой фиктивный парень, который ярче солнца, согревающего в морозные будни.
– Давай же, Эм, – не успокаивается Жак, – скажи это.
– Это же всего лишь кружка, – мнусь я.
– Господи, пресвятые гномики, когда-нибудь я смогу.
Ободряюще похлопав по плечу Жака, Алестер делает несколько шагов в мою сторону и притягивает в объятия. Тепло его тела и знакомый аромат заставляют меня встрепенуться.
– Ты снова брал мой шампунь, – больше утверждаю, чем спрашиваю, смотря на парня.
– Ничего не могу поделать, он первым попадает под руку, – моментально оправдывается Алестер с неприкрытой улыбкой.
– Он же стоял в самом дальнем шкафчике и в самом конце!
– Да, давай, – озаряется Жак. – Теперь скажи мне про кружку.
Устремляю взгляд в сторону парня, который решительно продолжает требовать и ждать от меня ответ. Не знаю, почему в эту секунду язык вновь прилипает к нёбу. Я бы могла что-то возразить, но слова предательски теряются по пути.
– Она боится обидеть твои чувства, – констатирует Алестер, целуя мою макушку, а следом положив на неё щёку.
– Я раньше обидел твои чувства, Эмма, – говорит Жак. – Я разбил твою любимую кружку. Ты должна держать ответ. Даже если я сделал это нехотя, ты должна потребовать от меня новую.
По двери начинают стучать кулаки. Они вовсе не настойчивые и требовательные. Обычный стук, который периодически пугает меня, и никак не воздействует на обычного человека. Я всё ещё боюсь, что на пороге появится кто-то, кого не желаю видеть. Кто-то из прошлого. Кто-то, кто вновь причинит боль не только физическую, но и моральную. Кто-то, кто вновь подчинит себе и своей воле.
– Ты опять вздрагиваешь, – очень тихо шепчет Алестер, крепче сжимая моё плечо.
