Дверь в аудиторию пронзительно скрипнула, и в нее стремительно вошел заведующий кафедрой – Кирилл Андреевич Прохоров. Это был мужчина невысокого роста, но довольно крепкого, спортивного телосложения для своих пятидесяти пяти лет. На его лице всегда была легкая добродушная улыбка, даже когда он пытался ругать нерадивых студентов, а лучезарный взгляд всегда выдавал его любовь к детям, каковыми он считал всех своих обучающихся. Наверное, за это все его и любили, и он действительно был авторитетом среди молодежи. В аудитории воцарилась тишина, и все устремили свой взгляд на него:
– Минуточку внимания, – громким, но немного хрипловатым голосом сказал Кирилл Андреевич. Иван Петрович, – обратился он полушепотом к экзаменатору. – Можно я сделаю небольшое объявление?
Иван Петрович одобрительно кивнул головой. Сердце Сайнил, казалось, сейчас выпрыгнет из груди, а ее лицо горело, как при лихорадке.
– Я пришел сообщить вам результаты отборочного конкурса. Итак, без всяких предысторий, оглашаю список. На раскопки в Горный Алтай едут: Евстигнеев, Полякова, Штруц…
И вот, о Боже, Сайнил наконец-то услышала свою фамилию! Она, как и другие счастливчики, соскочила с места с восторженными криками и затем, как это обычно бывает, все друг друга начали поздравлять, обниматься и прыгать от радости. Но Кирилл Андреевич прервал это всеобщее ликование, произнеся с присущей ему сдержанностью:
– Ну, тихо вам, господа студенты, разгалделись. У вас все-таки экзамен. Сообщаю, что у вас на сборы три дня. Поторопитесь. У меня все, не смею больше вас задерживать.
Сайнил будто летела домой. Ее смуглое с золотистым отливом лицо сияло как утреннее солнышко, а черные блестящие и слегка волнистые волосы развивались от легких дуновений ветерка. Хотя она была довольно высокая, стройная как кипарис девушка и такая воздушная в своем легком цветном сарафане, но она выделялась из серой, угрюмой массы обычной Московской улицы не благодаря своей внешности, а своим особым жизнерадостным и приветливым выражением лица. Все люди шли с отстраненными лицами, занятые своими делами и мыслями. Казалось, что здесь каждый сам по себе и за себя и, случись что, никто даже не остановится и не поможет, так как это уже стало нормой. Возможно, эти вечные пробки, добавляющие все большую нервозность и так неспокойным и шумным улицам Москвы, превратили жизнь людей в борьбу за выживание. А серые, огромные здания, заслоняющие солнечный свет и небо, словно нависающие скалы, давят на людей и способствуют к агрессивным мыслям и поступкам. Ежедневная жажда денег и власти, проникшая во все сферы нашей жизни, наложила свой отпечаток на лица людей, постепенно шаг за шагом укореняясь в их душах. Поэтому, каждому нужно прилагать большие усилия, чтобы выжить в таких условиях, не сломаться и остаться человеком в полном смысле этого слова.
Вдруг, резкий гудок, проезжавшего на красный свет лимузина, заставил Сайнил вздрогнуть, и она машинально запрыгнула назад на тротуар, чудом избежав столкновения.
– Куда прешь! – гневно прокричала старушка, замахнувшись костылем в след несущегося на всю скорость лимузина. – Вот, буржуи, понаворовали у народа и теперь на лимузинах разъезжают. Так, хотя бы, на светофор смотрели. Вот, времена…
– Жить нужно в кайф, бабуля, – пьяным голосом прокричала девка, высунувшаяся по пояс из люка удаляющегося лимузина, выставив на всеобщее обозрение свою еле прикрытую одеждой грудь.
