Шапито - страница 25

А она улыбался, ласково так, но коварно, незаметно для него. Она игралась с ним, ярко для нас, но так слепо для него. Игралась жестоко, заставляя крутить ее в своих руках, таскать ее в своеобразном танце по всей сцене, усаживать ее на другое место, а после самому носиться по сцене, хватаясь за голову, прыгая и кувыркаясь, отталкиваясь от ограждений.

Он не знал, куда себя деть от своих чувств, старался найти эликсир, чтобы остаться вместе с ней, а она лукаво улыбалась, наблюдала за всеми ее метаниями со смешинками в глазах, продолжая перебирать косичку в руках. Она смотрела на него так насмешливо, словно и не верила, что он найдет этот эликсир. Но он нашел! Нашел, горделиво выставляя на показ зрителям, деловито перебрасывая из руки в руку и протягивая ей его. И ей все же интересно, она, стыдливо прикрываясь, приняла подарок, залпом выпила его и упала в его руки без чувств. Он и не знал, что ему делать. Что вообще делать в таком случае с русалкой, сиреной? Поднял ее на руки, кидался к зрителям, безмолвно прося помощи, но те подсказывали ему лишь одно. Поднять ее на импровизированный корабль, на мачту, туда, откуда он спустился к ней. И он это сделал. Уверенно цепляя ее к себе на шею, полз на самый вверх, заставляя всех замереть и почти бездыханно следить за разворачивающимся действом.

Ее разморенное тело все еще ютилось в его руках, когда он сделал первый шаг, уверенный и такой опасный, на канат, натянутый прямо над головами зрителей и на другую сторону сцены. Еще один шаг, шаг, еще и еще, теперь он держал ее в руках ровно в центре каната, который так и проминался под его весом, но никто из них не показывал страха, кроме зрителей, которые только и делали, что вздыхали и хватались за сердце. Сирена зашевелилась в его руках, отталкивая от себя пирата, заставляя ежится зрителей от неминуемой опасности, когда канат под его ногами начал раскачиваться.

Она отталкивалась от его груди, почти истерично билась в его руках, а канат все сильнее и сильнее раскачивался, заставляя мое сердце остановиться. Пират аккуратно поставил на ноги сирену, и та пугливо прижалась к его груди, когда едва не упала. Она замерла, схватилась за сердце и… Сердце резко упало в ноги, стало страшно, может, чем–то помочь? Она же так разобьется, она же…

Переливающееся в свете платье соскользнуло с нее, представляя взору обычное тряпичное, с милыми оборками и блестящими узорами. И я изумленно вздохнул вместе со всеми в зале, едва не пропустив добрый смешок господина Оливера, но сейчас мне было плевать. Сирена превратилась в человека! И ей было не плохо, она просто не могла стоять, потому что сейчас Лулу носилась по канату, прыгала, бегала, вращалась и светила такой лучезарной улыбкой, что я не мог скрыть восторженного взгляда от нее. Она так легко, словно не стояла под куполом, над сценой, покрытой лишь щепками, прыгала, ходила, игралась и бежала к Коко, кидаясь в его объятья, что казалось, будто она ступает по твердой земле. Но и он не отставал от нее, перекидывал через себя, крутил в своих руках, поднимал ее высоко над собой, перепрыгивал и с такой же радостной улыбкой бегал вокруг нее. То в щечку чмокнет, то за талию обнимет, доверчиво прижавшись к ее спине, то волосы расплетет и заплетет в другую прическу. Он вплетал в ее русые кудри цветы, припадал губами к каждому бутону, пока она сидела между его ног, болтая свисающей голой ступней и рассматривая ее со всех сторон. Он влюбленно танцевал с ней, вроде, как говорил мне господин Шолти, вальс, но не так как господа аристократы, а нежно, почти сплетаясь всеми конечностями, вжимаясь в друг друга. А музыка лишь замедлялась, словно подводила к важному моменту в их отношениях. Словно вот–вот должно было что–то случиться, что–то, что решит из совместное будущее после таких ярких моментов. Нет, не тревожная, наоборот, тихая, нежная, наполненная безмолвным счастьем.