Маркиз приподнял высокую голландскую шляпу и слегка поклонился: вежливость по отношению к слугам открывает двери к тайнам, о которых даже хозяева не знают.
– Благодарю вас, сударыня. Господин Конуев дома?
– Как ше, как ше! – довольно ответила старушка, закрывая за гостем дверь на один замок, две щеколды и тяжелый дубовый засов. – Скоро чай собираются попивать… проходите ше!
Путь лежал через длинный узкий двор в сторону набережной. Весть о госте уже подняла дом на ноги, и белая гостиная наполнилась в ожидании раньше обычного. «Дикона» представили владельцам дома.
Стас Прокопич, хозяин, купец первой гильдии, на вид лет пятидесяти, человек крепкий и суровый. Одет по старинке: в батистовую рубашку и атласную жилетку. Волосы коротко острижены, по пробору выровнены и квасом примазаны. Рыжая голова его с близко поставленными круглыми глазами на широком бородатом лице с первого взгляда напоминала золотую пуговицу офицерского мундира, но сам он не сиял, был молчалив и даже как-то недоброжелателен: смотрел на гостя подозрительно, то ли с чувством превосходства, то ли отвращения. Хозяйка дома была полной противоположностью Стасу Прокопичу и сразу заслужила расположение маркиза. Лет двадцати пяти, приятно полненькая, с мелкими, аккуратными чертами лица, в веснушках и с крупной родинкой над левой бровью. Словоохотливая и любознательная, Евгения Яковлевна уже задала маркизу с десяток вопросов о господине Тилькове еще до того, как их как следует друг другу представили.
– Петр Георгиевич очень занят, – сухо отвечал де Конн, – таков сезон нынче в пансионе. Простудный.
– Конечно, голубчик, – хозяйка разливала чай и поглядывала на гостя с интересом и надеждой, – дружок мой совсем пропал из-за пансионных дел, братьям его ко мне за новостями обращаться приходится…
– Он вас частенько навещает?
– Да, из-за Поленьки, девочки нашей, – с этими словами Евгения Яковлевна покосилась на мужа, – второй годик как мучаемся.
– Знаю и надеюсь помочь вам всеми силами, – маркиз натянул выражение благодушия на свое каменное лицо. – У вас еще кто-нибудь в доме проживает, кроме слуг?
Хозяйка вдруг сжала губы. Уселась к столу, хлебнула чаю и молча принялась намазывать топленое масло на свежую булочку. Стас Прокопич шевельнулся, поморщился и нехотя прогудел из-под густых рыжих усов:
– Дочь моя здеся обитает, Татьяна, фря тутомная26. Она редко к нам выходит, в левом флигеле живет.
– Ах, вот как, – де Конн глянул на хозяйку. – Она вам помогает по хозяйству?
– Да какое… – пробурчала та. – Возраст вон, замуж выходить пора… и никак не идет… все в окно смотрит да женихов ждет.
Она вновь сделала паузу, бросив долгий взгляд на мужа. Тот уставился в окно, на туманную Неву. Молчание, треск огня в камине, постукивание блюдец.
– Я не то что к самой Татьяне придираюсь, – снова начала бурчать Евгения Яковлевна, – но место тутося плохое, темные воды. В прошлом году двое потопли прямо напротив, в Неве. А Муравьевы вон, соседи наши… что первый ихний казнен был по скверности природной, то и последний вон на похоронах простыть умудрился да помер. Вдова уж который год как дом продать пытается… с двумя сынками мучается… А по другую сторону тоже несчастье одно живет…
– Вы, Евгения Яковлевна, соседей в покое оставьте, – чинно перебил ее Стас Прокопич, – в каждой семье несчастья случаются.
– Вот и я о чем, – хозяйка нахмурилась. – Бросать дом надо! Нехорошо здеся. Соседи дурные.
