– Ну и видуха у тебя! Опять надрался? Бледный, как покойник.
– Благородная бледность ему идет, – сказал Генка.
Андрей обратил внимание Костика, что центровые заняли своей одеждой все стулья.
– Слободским это не понравится.
– Не хрена им здесь делать, – отозвался Костик.
– На нас же потом зло сорвут, – сказал Андрей.
– Это точно, – поддакнул выросший как из-под земли Жорик.
Андрей повернулся к нему:
– А ты где пропадал?
– Принес еще горючее. – Жорик протянул бутылец с мутной жидкостью. – Первач. Хлебнешь?
– Давай.
Андрей сделал глоток, хотел еще приложиться, но Костик вырвал у него бутылку и вылил содержимое в кадку с огромным фикусом.
В зал вошли Зойка и та девчонка, на которую Андрей запал сегодня в подъезде своего дома. Черт! На этот раз нельзя было упускать момент.
– Что за чувиха? Кто знает?
– Катька Вебер, – сказал Жорик. – Немка из ссыльных. Работает в больнице, живет одна, снимает комнату в Слободке. Она тебе не пара, Андрюха. Она старше тебя и хочет замуж.
Зойка и Катя встали неподалеку, такие разные: доска – два соска и рюмочка. Андрей впился глазами в немочку. Теперь он понял, что его удивило в ней. Катя не пользовалась косметикой, но у нее все имело четкий рисунок: серые глаза, тонкие темные брови, яркие губы. А грива темно-русых волос была такой, что невольно хотелось потрогать.
В отличие от других девчонок, Катя не стреляла глазками по сторонам. Только однажды ее взгляд, как показалось Андрею, скользнул по его лицу, и он понял, что она его узнала.
– Я падаю. Держите меня! – дурашливо закатил глаза Андрей.
– Н-да, – признал Генка, отвесив губу. – Птичка что надо.
Мишка скривился.
– Чего в ней хорошего?
– Протри глаза, – процедил Генка.
Андрей прошептал ему на ухо:
– Я приглашу эту немочку, а ты Зойку, угу?
Генка фыркнул.
– На фиг мне эта плоскодонка.
Андрей вспомнил где-то слышанное:
– Чем меньше у женщины грудь, тем больше ума.
– Ну и бери эту умницу, – посоветовал Генка. – Смотри, как выпялилась. Сама нарывается. Я бы на твоем месте давно ее поимел.
– Нам не нужны те, кому нужны мы. Нам нужны те, кому мы не нужны, – изрек Мишка.
На сцену поднялся оркестр. Димка Кульбакин сел за пианино. По его знаку музыканты заиграли вальс. Андрей чертыхнулся: он не умел танцевать этот танец. Но он тут же утешился. Только двое-трое парней оттаптывали своим партнершам ноги. Остальные стояли, как и он, истуканами.
Но через минуту круг был уже полон. Девушки танцевали с девушками. Зойка – с Катей. Надо признать, у них это здорово получалось. Особенно у Зойки.
Танец заканчивался, когда в зал вломились слободские. Они не вошли, а именно вломились и встали у входа большой кучей, не снимая фуфаек и кепочек. Работницы кинотеатра и милиционеры предлагали им раздеться. Но у них было оправдание: негде положить фуфайки.
Среди слободских выделялся Жгучий – смуглый брюнет с васильковыми глазами. Красивый, но неприятный. Чрезмерно длинные ноги и руки делали его похожим на паука. Рядом с ним стоял Волдырь, пацан с огромной головой и лицом точь-в-точь Нерон из книги Плутарха «Двенадцать цезарей». Оба были года на два старше Андрея.
Танцуя, Катя и Зойка нечаянно налетели на Жгучего. Тот с пьяной улыбкой сгреб обеих. Он тут же выпустил Зойку, но цепко держал Катю. Хотел танцевать с ней следующий танец. Катя с яростью вырывалась. Наконец она все же отбилась от Жгучего.
Неожиданно оркестр издал барабанную дробь и ударил в литавры. В зал, играя четками, вошел Зван, парень лет двадцати пяти с залысинами, в длинном черном кожане, единственный из слободских не в сапогах, а в туфлях, похожий на артиста.
