– Почему? – озадачилась она.
– Надоело, – отозвался он, поморщившись и передёрнув плечами.
– Зря. Как инженера тебя бы на прииск взяли, если и правда толковый. Инженеры там никогда не лишние, у нас их мало.
– Как вышло, так и вышло, – отмахнулся Дмитрий. – Тем более я же приехал не наниматься на службу.
– Да, убийцу ловить, – вздохнула Анна. – Я помню. У тебя никого не осталось в Павлограде, да?
– Никого, – подтвердил он. – Мать умерла, когда я ещё учился, болела. Отец после уже, во время войны, когда… В общем, во время войны, – он опять оборвал себя на полуслове, не желая вдаваться в детали.
– Оставайся здесь, – вдруг предложила девушка после короткой паузы. – У тебя же и в Рождественске никого нет?
– Неожиданное предложение, – растерялся охотник. – И чем я его заслужил?
– Мне кажется, тебе здесь будет хорошо, – невнятно ответила Набель и тут же продолжила о другом, кажется не желая продолжать обсуждение: – О чём и с кем ты хочешь говорить на прииске?
Несмотря на то, что вспоминать прошлое вдруг стало легче, продолжать этот разговор Дмитрию не хотелось. Воспоминания в любом случае не из приятных, и одно дело поделиться ими со священником – вроде исповеди выходит, а совсем другое – плакаться незнакомой девушке. Жаловаться он не любил и жалости ни от кого не ждал, а без этого вряд ли получится.
Расспрашивала ли она из вежливости или любопытства, какой смысл рассказывать, что он до сих пор чувствовал себя виноватым в смерти отца, пусть и понимал, что не мог её предотвратить и что-то изменить? Потому что он точно знал, что убила того весть о гибели «Князя Светлицкого» и смерти единственного сына. До новости о том, что сын выжил и в плену, отец просто не дожил.
Или рассказать о том, что он, после того, как едва не погиб, стал бояться открытой воды? Вот уж отличная тема для беседы с хорошенькой девушкой! Или чем-то лучше истории из плена, где он вынужденно работал инженером на шахте и с тех пор просто не мог заставить себя вернуться к когда-то любимой профессии? Не очень-то радостной была та работа, тошно было, что врагам приходится помогать. Вот только дураков там не было, и начальство рудника справедливо не опасалось никаких диверсий и саботажа со стороны Косорукова и ему подобных: от его работы зависела не столько сама шахта, сколько жизни таких же военнопленных.
Так что решению Анны сменить тему он обрадовался, а она…
Она тоже обрадовалась, что охотник не стал настаивать на ответе, потому что и сама его толком не знала. Действительно, зачем она предложила ему остаться? Знакомы несколько часов, почти ничего об этом человеке не знает, а об умениях его в курсе только с его же скупых слов. Но всё равно, ляпнула!
Во всём было виновато чутьё, это она прекрасно понимала, но не смогла бы объяснить скептически настроенному собеседнику. Она никогда не была чародейкой, на ведьму тем более не годилась, но людей чуяла прекрасно. А самое главное, отлично знала этот город, эти земли и их чаяния. И уже сейчас не сомневалась: решив остаться, Косоруков без труда приживётся в Шнали. Он пришёлся по душе этому городу, как с первого взгляда понравился Милохину. Но разве объяснишь это приезжему чародею? Пусть и бывшему.
Поэтому куда лучше говорить о прииске, убийстве и маленьких городских делах.
Впрочем, о своих планах Косоруков рассказывал неохотно, явно не до конца доверяя собеседнице, так что той вскоре надоело вытягивать из него по нескольку слов. А там уже и ей стало не до отвлечённых разговоров: поделиться проблемами спешили горожане, и это было куда важнее.
