Врач стал поспешно отламывать шейки ампул, наполнял шприц и снова и снова колол Бруно.
Дитрих тут же подбирал брошенные, опорожненные ампулы. Врач оглянулся. Дитрих объяснил:
– Герр доктор, вы позволите потом собрать небольшой консилиум, чтобы установить, насколько добросовестно вы выполнили мою просьбу?
Врач побледнел, но руки его не дрогнули, когда он снова вонзил иглу в грудь Бруно. Иоганну показалось, что колол он в самое сердце.
Бруно с хрипом вздохнул, открыл глаза.
– Отлично, – одобрительно заметил врачу Дитрих. Приказал Штейнглицу: – Лишних – вон… – Но врача попросил: – Останьтесь. – Присел на землю, пощупав предварительно ее ладонью, пожаловался: – Сыровато.
Штейнглиц снял с себя шинель, сложил и подсунул под зад Дитриху. Тот поблагодарил кивком и, склонясь к Бруно, сказал с улыбкой:
– Чье задание – и кратко содержание передач. – Погладил Бруно по уцелевшей руке. – Потом доктор вам сделает укол, и вы абсолютно безболезненно исчезнете. Итак, пожалуйста…
Вайс шагнул к транспортеру, но один из полковников, подкинув на руке пистолет, приказал шепотом: «Марш!» – и даже проводил его к дорожной насыпи. Уже оттуда он крикнул охранникам:
– Подержите-ка парня в своей компании!
Самокатчики в кожаных комбинезонах спустились за Вайсом, привели на шоссе, усадили в мотоцикл и застегнули брезентовый фартук, чтобы он не мог в случае чего сразу выскочить из коляски.
В ночной тиши был хорошо слышен раздраженный голос Дитриха:
– Какую ногу вы крутите, доктор?! Я же вам сказал – поломанную! Теперь в другом направлении. Да отдерите вы к черту эту тряпку! Пусть видит… Пожалуйста, еще укол. Великолепно. Лучше коньяку. А ну, встаньте ему на лапку. Да не стесняйтесь, доктор! Это тонизирует лучше всяких уколов.
Иоганн весь напрягся, ему чудилось, что все происходит не там, на дне оврага, а здесь, наверху… И казалось, в самые уши, ломая черепную коробку, лезет невыносимо отвратительный голос Дитриха. И не было этому конца.
Вдруг все смолкло. Тьму озарил костер, запахло чем-то ужасным.
Иоганн рванулся, и тут же в грудь ему уперся автомат. Он ухватился было за ствол, но его ударили сзади по голове.
Иоганн очнулся, спросил:
– Да вы что? – и объяснил, почему хочет вылезти из коляски.
Один из охранников сказал:
– Если не можешь терпеть – валяй в штаны! – и захохотал. Но сразу, словно подавился, смолк.
Через некоторое время на шоссе вылезли полковники, Дитрих и Штейнглиц.
Дитрих попрощался:
– Спокойной ночи, господа! – и направился к машине.
Самокатчики освободили Вайса.
– Едем! – приказал Штейнглиц, едва Иоганн сел за руль.
Оба офицера молчали. Тишину нарушил Дитрих – пожаловался капризно, обиженно:
– Я же его так логично убеждал…
Штейнглиц спросил:
– Будешь докладывать?
Дитрих отрицательно качнул головой.
– А если те доложат?
Дитрих рассмеялся.
– Эти армейские тупицы готовы были лизать мне сапоги, когда я предложил свою версию. Что может быть проще: пьяный солдат угнал машину и потерпел аварию.
– Зачем так? – удивился Штейнглиц.
– А затем, – назидательно пояснил Дитрих, – что, если бы, допустим, советский разведчик дерзко похитил полевую рацию и передал своим дату начала событий, полковникам не избежать бы следствия.
– Ну и черт с ними, пусть отвечают за ротозейство! Ясно – это советский разведчик.
– Да, – сухо проговорил Дитрих. – Но у меня нет доказательств. И к чему они, собственно?
– Как к чему? – изумился Штейнглиц. – Ведь он же все передал!
