Шедевры остроумия - страница 16

Как-то накануне Нового 1988 года, в консульское отделение Министерства иностранных дел СССР приходит факс от генерального консула СССР в Великобритании: “Настоящим сообщаем, что Королева Елизавета зачислена в штат посольства в должности машинистки-стенографистки с окладом в размере… Просим внести соответствующие изменения в штатное расписание”.

Изумлённый начальник Департамента заграничных кадров в Москве задумчиво чешет лысину и отвечает примерно следующее: “Праздники – праздниками, но пить всё-таки было бы неплохо поменьше…”. На что через десять минут за подписью посла приходит сообщение, что “пить было бы неплохо поменьше не нам, а вам и что это – не Королева Елизавета, а Королёва Елизавета Борисовна”.

Как-то во время одного из дипломатических фуршетов посол Вячеслав Мельников рассказал королеве об этом забавном случае. Елизавета II внимательно посмотрела на посла и задумчиво спросила: “А сколько у вас платят?”

Генерал А.П. Ермолов занемог и послал за своим доктором Высотским. Разбогатев от огромной практики, доктор не обращал уже большого внимания на своих пациентов – он только на другой день вечером собрался навестить больного генерала. Когда доложили о приезде Высотского, генерал велел:

– Скажите, что я болен и потому принять его не могу.

У Ермолова спрашивали об одном генерале, каков он в сражении.

– Застенчив, – отвечал Ермолов.

Сергей Есенин в последние годы своей жизни частенько прикладывался к рюмке. Однажды он пошёл получать большой гонорар за книгу своих стихов, сказав жене, что скоро вернётся. Появился он только под утро… Из ресторана его на руках принесли друзья. Жена грозно спросила:

– А где гонорар?

– Вот всё, что от него осталось, – сказали друзья, кладя к её ногам полуголого Есенина.

– Когда я работал у Аркадия Райкина, – вспоминал Михаил Жванецкий, – меня дома, в Одессе, не было года два. Вернулся – на столе полно повесток в военкомат. Пошёл, военком разорался:

“А если война?! Где вас искать?!”. Я сказал: “Начинайте, я подъеду”.

На молодую журналистку произвела большое впечатление острота Михаила Жванецкого: «Одно неверное движение и вы – отец».

– Это вы сами придумали? – спросила она писателя.

– Нет, вдвоём, – признался Жванецкий.

Коллеги поинтересовались у Жванецкого:

– Миша, что такое, по-твоему, остроумие?

– Я отвечу примером. Мы ехали в Алма-Ату. За окном поезда проплывала бесконечная голая-преголая степь. Вдруг один из артистов, указывая на эту степь, печально произнёс: «Посмотрите, вот что здесь было до советской власти…».

Михаил Жванецкий признавался:

Воспитывала меня, в основном, мама. Отец тоже принимал участие, но больше ремнём. Да, бил меня папа…Часто. Поймал с куревом – отлупил, за двойки-тройки лупил… В результате я закончил институт с красным дипломом.

На каком-то торжестве.

Увидев, как президент Путин беспрепятственно и демократично миновал рамку металлоискателя, Жванецкий среагировал живейшим образом:

– Владим Владимыч, как? А где железный характер, стальные нервы?

М. Жванецкий как-то шёл по Привозу. Его остановили и спросили:

– Миша, скажите, хорошо будет?

– Уже было, – ответил он.

Замечательный французский физик, лауреат Нобелевской премии Фредерик Жолио-Кюри однажды так определил связь теории с экспериментом:

“Чем дальше эксперимент от теории, тем ближе он к Нобелевской премии”.

8 мая 1945 года в Берлине под председательством маршала Георгия Жукова состоялось подписание Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. На церемонии присутствовали представители армий СССР, США, Англии и Франции. Глава немецкой делегации фельдмаршал Кейтель, увидев среди представителей стран-победительниц генерала и офицеров во французской военной форме, не смог сдержать удивления и саркастически усмехнулся: