Шедевры остроумия - страница 9

– Безусловно, это болезнь. Но очень редкая и абсолютно не заразная.

После бракосочетания со своей пятой женой, Саша Гитри сказал новоиспечённой супруге:

– Другие были всего лишь моими жёнами, а ты, дорогая, будешь моей вдовой.

Поэта Николая Глазкова однажды чем-то обидел Лев Ошанин, а Лев Озеров тогда же взял под защиту. Творческим результатом события явились стихи Глазкова о львах:

Подмосковье. Санаторий для ветеранов сцены. Вновь прибывший 85-летний актёр Алексей Глумов после регистрации доверительно шепчет дежурной медсестре:

– Очень прошу вас – никому не говорите о моём возрасте.

– Милый, – получает он в ответ, – кому тут скажешь, здесь никто не слышит!

В юности Шарль де Голль учился в коллеже иезуитов, и был там у него друг – ну, полная его противоположность. Де Голль был высокий и худой, а друг его – маленький, толстый и очень красивый. За это его даже дразнили девчонкой.

Случилось так, что им обоим понравилась одна и та же девушка, и они на этой почве повздорили и перестали общаться. Прошло пятьдесят лет. За это время де Голль стал президентом Франции, а его бывший друг – одним из самых высоких духовных лиц страны.

И вот как-то де Голль собирается ехать в провинцию. Совершенно пустой перрон. Охрана. Стоит поезд из нескольких салон-вагонов для президента и сопровождающих его первых лиц государства. Де Голль в знаменитой фуражке с большим козырьком в ожидании отправления прогуливается по платформе.

И вот президент видит, что к поезду спешит маленький толстенький человек одних с ним лет в длинной – до пят – кардинальской мантии. Он так торопится, что не замечает де Голля и чуть не утыкается ему в живот. Кардинал поднимает глаза, узнаёт своего однокашника и, решив подшутить, спрашивает:

– Жандарм, вы не знаете, где стоит мой поезд?

На что де Голль отвечает:

– Не могу знать, мадам. – И, выразительно оглядев его округлую фигуру, добавляет, – но стоит ли в вашем положении путешествовать?

Великий оперный дирижер Борис Покровский пришёл впервые в Большой театр, когда там царствовал Николай Голованов – главный дирижёр.

– Ну вот что, молодой, – сказал Голованов, – тебя всё равно никто слушать не будет, так что ты сиди тихо, а если какие замечания будут – скажи мне, а я уж сам.

Репетировали “Бориса Годунова”. Полная сцена народу. Покровский шепчет на ухо Голованову:

– Николай Семёныч, скажите, хору, чтобы они: “Православные, православные!!!” – не в оркестровую яму пели, а в зал, дальним рядам. И руки пусть туда же тянут.

– Правильно! – стукнул кулаком Голованов и заорал на хористов:

– Какого чёрта вы в оркестр руки тянете??? Где вы там православных увидели???

Рассказал режиссёр Борис Голубовский.

В 1967 году меня пригласили в Ашхабад поставить спектакль к юбилею Октябрьской революции. Работать с туркменскими актёрами было легко и приятно. Только несколько смущала их манера разговаривать. Многие говорили, например, не «кино», а «кино-мино», вместо «колхоз» – «колхоз-молхоз» и так далее. При случае я спросил у министра культуры Туркмении, почему у них такая манера разговаривать. Он объяснил:

– Культур-мультур не хватает.

Советский писатель Гонтарь в 1949 г. был арестован по сфабрикованному делу Еврейского антифашистского комитета. В суде, когда его оповестили, что он как английский шпион приговаривается к десяти годам заключения, Гонтарь потребовал: