– Ларри, что случилось? – участливо спросил он, жестом предлагая визитеру присаживаться. – Почему вы плачете?
– Почему люди плачут? – эхом отозвался Ларри, и слезы потекли по конопатому лицу с удвоенной скоростью. – Я никогда не хотел быть предсказателем, хотя бабуля с детства внушала, что у меня – дар слышать голоса природы.
Он глубоко вздохнул и сделал безуспешную попытку утереть слезы, которые текли по его лицу словно сами по себе.
– Так вот, сегодня ночью, когда я запустил в питомник Люси, вернувшуюся с ночной прогулки, она неожиданно села ко мне на руку, заглянула мне в глаза, и я похолодел. «Смерть» – это слово прочел я в глазах совы.
Он нервно дернулся, а его лицо на мгновение перекосилось от ужаса.
– Меня всего трясло, и я не мог уснуть до самого утра, вновь и вновь отовсюду слыша это слово: «Смерть!», «Смерть!».
Инспектор с живейшим интересом разглядывал парня, его нервные руки, то и дело сжимающиеся в кулаки.
– Успокойтесь, Ларри, теперь все позади, – его голос звучал с долей живого сочувствия. – Итак, сегодня вам сообщили о смерти Питера Санина, и вы поняли, что… Ну, скажем так: что ночью вы слышали предсказание. Вы пришли, чтобы сообщить нам это, я правильно понял? Зачем вы пришли?
Вместо ответа Ларри вдруг побагровел, словно вспыхнув от некой искры, на мгновенье закрыл лицо обеими руками, громко всхлипнул, почти тут же развернулся и выбежал вон без каких-либо объяснений.
Мы с инспектором переглянулись.
– Как вам наш славный Ларри? – улыбнулся Бонд. – Как всегда, в своем амплуа чудика. Думаю, весь Уорвик знает чудака Ларри. – Инспектор покачал головой. – Прибежал, чтобы сообщить интересный факт: его сова Люси еще ночью знала о готовящейся смерти. Жаль, она не назвала также имя убийцы.
Он повернулся к полицейскому, который вел протокол, но вновь ничего не успел сказать – высокие двери в очередной раз с шумом распахнулись, и в зал влетел на этот раз бородач Томми Уингз, в свою очередь, отодвинув в сторону зашуганного констебля, уже пострадавшего от рыжего Ларри.
Громила Томми также рванул прямиком к нам, размахивая в воздухе высоко поднятыми смятыми листами. Сценка смотрелась волнующе, потому как на нем был костюм рыцаря Средневековья, а волосы и борода всклокочены, словно кто-то отчаянно таскал парня за лихие вихры.
– О, господи, инспектор! Сегодня я, наверное, сойду с ума! Сначала этот труп, общая паника, а теперь мне сообщают, что вы приказали срочно изъять у меня списки участников турнира. Нет уж, извините, у себя я ничего не позволю изъять! Я лучше сам принесу вам эти листки и брошу на стол!
С этими словами Томми остановился прямо перед инспектором и эффектно бросил листки на стол, что есть сил прихлопнув сверху своим неслабым кулаком. От грохота инспектор вздрогнул, взглянув на визитера с невольным восхищением. Он тут же перевел взгляд на меня:
– Что скажете?
Словно мы находились на представлении в театре!
Я пожал плечами.
– А что тут скажешь? Одно слово: «Влюбленные в Шекспира»!
Томми выслушал наш краткий диалог, очевидно, не совсем уловил суть, а потому грозно нахмурился и без приглашения рухнул на свободный стул, еще раз с той же мощью бухнув кулаком об стол.
– Давайте, инспектор, спрашивайте, что вас еще интересует насчет турнира, пока у меня есть время!
Естественно и натурально, в такой ситуации инспектору только и оставалось, что допросить желающего.
