Скрипнула створка окна. Пальцы замерли над клавиатурой. Мэт оглянулся.
Не стоило заниматься расшифровкой здесь, когда нет спасительного колпака, и вероятность быть обнаруженным резко возрастает, но он просто не мог больше ждать. Впервые за все время интерес достиг апогея, и он понимал, что это означает. Мэт словно старый пес, взявший долгожданный след. Интуиция никогда не подводила. Это дело обещало быть очень занимательным, необычным.
Когда ФБР сбилось с ног, расследуя трагедию в Файерлейке, он как никто другой, приблизился к разгадке. У него оказались нити, на которые попалась довольно крупная дичь. Та, о которой даже представить невозможно. Его имя попадет на первые полосы, когда он выложит материал в сети. О нем будут слагать легенды и никто, ну или почти никто не будет знать настоящего имени автора сенсации. Разве не этого Маркус хотел все это время?
И не только амбиции двигали им. Мэт просто не мог равнодушно смотреть на мучения, глубокие страдания невинной девушки. Да, он не одобрял ее выбора. Этот парень, Джек, с ним было что-то не так, и у Мэта было подозрение, что он напрямую причастен к исчезновениям людей в городе.
«Бьюсь об заклад, парень был скрытым маньяком или смертельно больным, потому что его взгляд, направленный прямо на тебя заставлял сердце биться в два раза сильнее и вспоминать всех святых сразу. Он пугал, словно ты встретился один на один с одержимым ночью у края кладбищенских ворот. Отчего Джек вызывал такие ассоциации – понятия не имею, – думал Маркус, – но его взгляд добрым назвать было никак нельзя: затаившаяся ненависть, скрытая злоба. Похоже, ему все труднее и труднее удавалось держать себя в руках. И Господи Боже, что было бы с девочкой, если бы Джек не остался на дне бушующего кратера!
Хотя… когда Джек смотрел на нее, буквально преображался. Именно так». Мэт очень долгое время наблюдал за ним, чтобы утвердиться в своем мнении: Вайлет действовала на него словно сшибающий с ног транквилизатор на сумасшедшего, рядом с ней парень становился самым обыкновенным влюбленным страдальцем, каких тысячи. Взгляд, сам его вид кардинально менялся, а затаенная ненависть пряталась глубоко внутри, словно уползающая вглубь норы змея.
Что это значит, он понятия не имел и, если честно, было на это глубоко наплевать. Маркус не психоаналитик, а хакер. Поспорить с одной из хитрых программ – его излюбленное дело, а копаться в больных душах оставим врачевателям.
Створка окна снова хлопнула, и мужчина раздраженно поднялся. Его номер на шестом этаже был погружен в полумрак. Работая, он даже не заметил, как сгустилась темнота. Странно, а казалось, он включал свет в гостиной перед тем, как начать расшифровку.
Компьютер пискнул, начав последний этап по восстановлению «ломаного файла» – как любил говорить Маркус. Можно немного размяться, ожидая пока программа завершит процесс.
Он автоматически протянул руку за лимонадом, который оставил на журнальном столике, как всегда делал, приступая к работе. Он пил много, особенно когда решал очередную головоломку, выпивая за вечер не меньше галлона воды. Рука зачерпнула воздух, бутылки не было. Мэт растеряно смотрел на высыхающий кружок от воды на стеклянной поверхности и не мог вспомнить, когда вставал, чтобы убрать бутылку.
– Должно быть, совсем заработался, – пробормотал он, неуклюже поднимаясь и семеня к холодильнику, где и обнаружил полупустую бутылку.
